Битва за Францию - [95]

* * *

Уолтер Монтегю и Фельтон стояли друг против друга в мрачном подземелье Тауэра. Королевский секретарь подал знак охране, и стражники вышли, оставив их одних. Со странной смесью презрения и жалости Уолтер разглядывал маленького тщедушного человека тридцати с небольшим лет, с бледным лицом и воспалёнными глазами, который убил могущественного человека в Англии. «Беден, друзей и родственников не имеет, жены и детей тоже, мало говорит, сейчас всё время читает Библию, а прежде часто посещал англиканскую церковь, — припомнил он слова Лода, которыми тот характеризовал преступника. — Утверждает, что любит Англию и ненавидит Испанию с католической церковью...» Что ж, пока всё сходится.

Взгляд убийцы странно блуждал по камере, на какое-то мгновение останавливаясь на посетителе, но чаще всего устремлялся вниз.

   — Вы кто? Зачем пришли ко мне? — глухо поинтересовался он.

   — Я — лорд Монтегю, — представился Уолтер. — И пришёл задать вам несколько вопросов.

   — Меня всё время спрашивают об одном и том же, — пожаловался узник, которому доброжелательное выражение лица Монтегю, видимо, внушило доверие. — Я уже признался, что сам решил убить министра, и сделал это, но мерзкий епископ непременно желает подвергнуть меня пытке, чтобы я выдал организаторов заговора. Я пригрозил, что если он осуществит свою угрозу, я обвиню его самого в подстрекательстве к убийству. Но он не испугался и распорядился, чтобы я присутствовал на допросе другого заключённого и своими глазами увидел, что меня ждёт, если я не буду говорить. Милорд, это было ужасно...

Фельтон вытер пот изо лба, и Уолтер заметил, что на одном из его пальцев был отрублен кончик.

   — Что с вашей рукой? — поинтересовался он.

   — Ах, это... Я как-то вызвал на дуэль одного человека, а тот рассмеялся мне в лицо, сказав, что я упаду в обморок при виде крови. Тогда я вытащил нож, и у него на глазах отрезал себе часть пальца, чтобы доказать свою готовность драться. А потом была дуэль, и я убил его...

   — Вы были моряком, — проговорил Уолтер, надеясь нащупать слабую струну этого человека, сыграв на которой, он смог бы его разговорить. — Говорят, Бэкингем дважды отклонил ваше продвижение по службе?

   — Это правда, — горячо подтвердил Фельтон. — Однажды я лично попросил его об этом, но он, даже не взглянув на меня, отказал. Потом я ещё несколько раз видел герцога — он проходил мимо, не замечая, что идёт мимо своей смерти, такой гордый и надменный. Только с ножом в груди он заметил, что я существую...

   — Так вы решили наказать Бэкингема за то, что он из-за своей прихоти разрушил вашу судьбу?

   — Я сделал то, что желали сделать многие, но никто не решался, — убеждённо ответил преступник. — Я много думал, много читал, много молился... и вот, наконец, небо открыло мне моё предназначение. Я должен был избавить Англию от тирана, и я сделал это. Я! Я один!

   — Что вы читали? — поинтересовался Уолтер, припомнив свидетельство владельца книжной лавки, которое сейчас лежало у него в кармане:

«Я видел убийцу несколько недель назад в своей лавке. Его заинтересовал парламентский акт, в котором Вилльерс был признан врагом общества. За несколько дней до убийства герцога Фельтон опять посетил лавку. Он спросил у меня разрешения опять прочесть документ. Я позволил. Фельтон взял бумагу и направился с нею в таверну “Мельница”, где около двух часов его изучал. Там я его и обнаружил и потребовал, либо купить бумагу, либо вернуть её. Он расплатился и унёс документ с собой».

Словно желая подтвердить правильность его догадок, преступник сказал:

   — Я читал воззвание парламента, где тот объявил герцога врагом Англии, книжку доктора Иглишема об отравлении короля Джеймса и вот это...

Фельтон протянул Монтегю маленькую книжку «Золотые послания», где автор, заклятый пуританин, призывал верующих бороться с врагами религии не только словом, но и с оружием в руках.

«Вполне в духе “Молчаливых”», — подумал Уолтер, пряча её в карман. — Я прочту её и верну вам, — объяснил он расстроенному Фельтону. — А пока распоряжусь, пусть вам вернут Библию, которую у вас отобрали.

   — Да благословит вас Бог, милорд! — возликовал Фельтон.

Уолтер уже развернулся, чтобы уходить, но узник схватил его за руку.

   — Я вижу, вы истинный христианин, сэр, — сказал он. — Поэтому прошу вас, убедите епископа не применять ко мне пыток. Я уже признался в своём поступке, за который готов понести наказание, и раскаиваюсь в том, что совершил, поскольку общественное благо не может быть предлогом для отдельного злодеяния. Чего же ещё от меня желает королевское правосудие?

Монтегю долго смотрел на него.

   — Думаю, я смогу обещать вам это, сударь, — наконец сказал он...

* * *

   — Вам удалось узнать что-нибудь новое? — спросил Уильям Лод у Монтегю после его свидания с Джоном Фельтоном.

   — Фанатик, обычный фанатик, — пожал тот плечами. — Не понимаю, как можно думать, что между ним и Джоном Элиотом могла существовать какая-то связь?

Лод вздохнул.

   — Если этот человек сам вообразил себя орудием Божественного правосудия, то это не значит, что кто-то не сумел подсказать ему, кому он должен нанести удар. Вы знаете, Фельтон был всерьёз уверен, что, избавив короля от министра, он окажет огромную услугу Его Величеству. Но, когда я рассказал ему об отчаянии короля, убийца разрыдался и попросил отрубить ему руку, совершившую это злодеяние. Он также попросил прощения у вдовы и детей убитого. Всё это только подтверждает мою теорию о том, что кто-то умело воспользовался душевным расстройством этого несчастного и убедил его совершить преступление.