Битва на поле Куликовом - [37]
На русской стороне князья и воеводы, урядив полки, начали объезжать войска, и каждому полку говорил Дмитрий:
— Отцы и братья! Время приблизилось, и час настал. Скоро все мы, от мала до велика, будем пить общую чашу. Сражайтесь за землю свою, за обиды наши общие, за детей, за родную землю, смерть — не смерть, но вечная жизнь, слава и память.
Сквозь туман всматривался Дмитрий в лица ратников и видел: нет в них страха, а лишь одно нетерпение — скорее бы…
Вернулся князь Дмитрий в большой полк под свое великокняжеское знамя, сошел с коня, снял с себя златотканую приволоку, сказал:
— Позовите ко мне боярина Михаила Андреевича Бренка.
Когда явился боярин, велел ему Дмитрий надеть великокняжеские одежды и сесть на коня князя. Потом обратился к своему телохранителю:
— Будешь возить великое знамя над Михаилом Андреевичем. А я начну битву первым, вместе со сторожевым полком.
Друзьями с малолетства были Дмитрий и Михаил. А посему обнялись, попрощались перед битвой.
Неожиданно появились посланцы от Сергия Радонежского, привезли напутствие игумена:
— «Великому князю, и всем русским князьям, и всему православному христианству, — читал громогласно рослый чернец. — Смело веди полки свои, господине княже. Бог, и пречистая Богородица, и святой чудотворец Петр помогут тебе и пошлют победу!»
Быстрее молнии полетели эти простые слова игумена Сергия по всему войску русскому, утвердив и укрепив в сердцах уверенность в победе.
Между тем туман начал рассеиваться, и великий князь, надев поверх боевого доспеха одежду простого воина, взял свою железную палицу и копье и направился в сторожевой полк, чтобы, как задумал, начать бой в числе первых.
Князья и бояре стали удерживать его:
— Не подобает тебе, великий князь, самому в полку биться. Тебе следует стоять в безопасном месте и направлять бой. Если лишимся тебя, то станем как стадо овец без пастуха.
— Братья мои добрые, — отвечал князь Дмитрий. — Хочу как словом, так и делом быть первым. Смерть ли, жизнь ли, но вместе с войском моим. Я вступлю в бой прежде других.
К одиннадцати часам туман рассеялся. И противники увидели друг друга.
Одежда и доспехи татар были темны. Казалось, черные тучи с неба опустились на землю, укрыв зеленую траву.
А Мамай с высоты своего холма осматривал русское войско. Нарядным и светлым было оно. Будто не на смерть собрались русские люди, а на великий праздник: сияют на солнце серебром и золотом доспехи, колышутся полковые знамена и хоругви. Что маки в степи красные щиты.
«Вся Русь собралась сюда, что ли? — подумал Мамай. — Велика моя сила, а коль не одолею их? — Впервые в сердце закралась тревога. — Как тогда возвращусь домой?»
И Мамай отдает приказ: одним стремительным ударом покончить с русскими.
Дмитрий, увидев, что татары двинулись вперед, повелел выступать и своим полкам навстречу врагу.
А в первом ряду пеших воинов — Юрка-сапожник, Ерофей, Доронка-кузнец, рядом с ними старый Фрол, Степан-плотник и Фетка-смутьян с ратаем Тришкой… И вокруг них люди простые: крестьяне, покинувшие ради этого великого дня свои пашни, ремесленники, собравшиеся сюда со всех концов русской земли. Кто с мечом, кто с дубиной, кто с рогатиной. Многие без шлемов и кольчуг, и от татарских стрел и мечей одно им спасение: удаль собственная да судьба счастливая.
Все ближе смертный миг.
— Ну, теперь не зевай! — закричал Фрол весело, подбадривая и молодых и старых. — Недоглядишь оком — заплатишь боком!
— Ты смотри! Кто ж такие? — изумился Степан.
В центре татарских сил шла им навстречу генуэзская пехота.
Наемники двигались стеной. Задние ряды положили свои длинные копья на плечи передних воинов, у которых копья были короче.
Слева и справа от них шла конница.
Вдруг татары остановились. Остановились потому, что не было места, где им расступиться. Стали и русские. Смотрели противники друг на друга… Ясно видны татары — серые кафтаны, черные щиты, лица с раскосыми узкими глазами.
И татары различают русские мечи, поблескивающие на солнце, сулицы, рогатины, светлые волосы видны из-под шлемов.
Вдруг из рядов татар выехал богатырь. С невольным удивлением смотрели на него русские ратники: какого же он огромного роста! Как широки его плечи.
— Челубей, — сказал кто-то, — прозывается Железным воином, Темир-мурзой.
Татарин-великан в надежном воинском доспехе ехал не спеша, вызывая русских храбрецов на поединок, чтобы по заведенному обычаю начать битву единоборством.
Неподалеку от князя Дмитрия сидели на могучих конях Пересвет и Ослябя, послушники Сергия Радонежского, которых старец из Троицкого монастыря послал с московским воинством, благословив на ратные дела. Сказал Пересвет Ослябе тихо:
— Челубей ищет равного себе. Я хочу с ним помериться силой.
Выехал Пересвет вперед и закричал громко, чтобы все его слышали:
— Отцы и братья! Простите меня, грешного! Брате Ослябе, моли за меня бога! Отец Сергий, помогай мне!
Перекрестился он наспех размашисто и выехал навстречу татарину-великану.
Грозен Темир-мурза, но бесстрашно и стремительно скачет к нему Пересвет в черном монашеском клобуке с нашитым на нем белым крестом. Нет на чернеце доспехов, но с ним вера, что смерть за освобождение земли своей не страшна. Тяжелое копье приготовлено для удара.
