Битва на поле Куликовом - [35]

Спешил Дмитрий, чтобы Мамай, Олег рязанский и Ягайло литовский не успели соединить свои силы. Покидая переправу, Дмитрий Иванович послал в Москву гонца с вестью: «Русские рати благополучно переправились через Оку». И повел великий князь свое войско в верховье Дона.

Четвертого сентября русские подошли к месту, называемому Березуй. Сюда же явились для соединения с Дмитрием литовские князья Андрей Ольгердович полоцкий с отрядом псковичей и брат его Дмитрий брянский с воинством своим, потому что они оба были во вражде великой со своим братом по отцу, Ягайлой, который после смерти Ольгерда занял его престол.

Стекались к Березую и пешие, простые люди со всех русских земель и градов. Шли поодиночке, по двое, по трое, а чаще целой толпой.

Оказались тут и друзья — пешие ратники Юрка-сапожник, Доронка-кузнец, Ерофей, старый Фрол да плотник Степан. А когда воевода строил их в боевые ряды, стали рядом с ними, плечом к плечу, бывшие поджигатели боярина Юрия Михайловича — Фетка-смутьян и Тришка-ратай.

— Вот и добре, — сказал Фетка, оглядывая могучие фигуры трех молодых друзей, — с такими воинами никакой ворог не страшен.

— Скоро встретимся в чистом поле… — жарко сказал Доронка.

И великому князю Дмитрию Ивановичу в священный бой за Русь не терпится. Но не должен он спешить — на нем за все ответ.

Снова посылает Дмитрий Иванович сторожу наблюдать за неприятелем.

— Только непременно повидайте татарские полки, — наказывает он воеводе, расторопному боярину Семену Мелику, который на этот раз отправляется в Дикое поле сам вместе с избранными им смельчаками.

Шестого сентября русское войско подошло к Дону.

Неожиданно появились ведомцы[20] от Семена Мелика: привели «языка», знатного татарина из свиты самого Мамая. Вот так удача!

Под угрозой жестокой пытки царедворец сказал:

— Ныне Мамай на Кузьминой гати, не спешит. Ожидает Олега рязанского и Ягайлу Ольгердовича литовского. А о том, что князь Дмитрий собрал рати и идет на него, не знает. И даже не думает о встрече с ним. И будет здесь великий хан через три дня, перейдет на левую сторону Дона.

— А какова сила Мамаева? — спросил пленного Дмитрий.

— Сила неисчислимая. — И потупил пленный голову, скрывая во взоре злорадство.

В походном цветном шатре на военном совете, который собрал великий князь Дмитрий Иванович, решали, где быть битве: на этой стороне Дона или перевозиться войскам на ту сторону?

Разгорелись жаркие споры.

— Веди нас, княже, за Дон! — советовали одни.

— Не ходи, князь, — остерегались другие.

— Не перевозись. И Олег рязанский стоит против нас, и Ягайло литовский…

— Коль останемся здесь — слабы будем. За спиной широкое поле, есть куда бежать. А переправимся за Дон — крепки и мужественны станем. Крепко стоять будем и одолеем Мамая. А нет, так умрем все, как один, общей смертью. А силы их великой не бойтесь, не в силе бог, а в правде!

Когда споры затихли, поднялся великий князь и сказал:

— Братья, ведайте, что я пришел сюда не затем, чтобы на Олега смотреть или реку Дон стеречь, но дабы Русскую землю от пленения и разорения избавить либо голову свою за всех положить. Честная смерть лучше плохой жизни. Лучше было бы совсем не идти против безбожных татар, чем выступить и, ничего не сотворив, возвратиться восвояси. Ныне же пойдем за Дон, а там или победим и все от гибели сохраним, или сложим головы свои за землю нашу Русскую!

И повелел князь Дмитрий рубить деревья и хворост в березовых дубравах и наводить мосты для пехоты. А для конницы искать броды.

На следующий день прискакал к великокняжескому шатру Семен Мелик:

— Главные силы Орды подходят к Куликову полю. Конники из моего отряда уже бились с ними! Теперь Мамай знает, что мы тут. Гляди, не началась бы битва завтра.

Пришла ночь и спрятала от вражеских глаз переправу русского войска.

ЗА ДОНОМ, НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

Великий князь Дмитрий Иванович с братом своим Владимиром Андреевичем направились к переправе. В темноте кони шли шагом. Тишина, словно все заснуло.

— Река не даст татарской коннице обойти нас, да и заслонит от рязанцев и литовцев, коль придут, так ведь? — спросил Дмитрий Владимира, чтоб еще раз утвердиться в правильности принятого решения. Нельзя ошибиться в выборе места сечи.

— Тверд будь, Дмитрий, — ответил Владимир, князь серпуховской. — Все содеялось как надобно.

Неожиданно в темноте обозначился верховой. Братья напряженно вгляделись, и Дмитрий угадал в темном силуэте мужа своей сестры Анны воеводу Дмитрия Михайловича Волынского.

— Ты, Боброк? — окликнул всадника великий князь.

— Я, княже, — отозвался верховой.

— Начали переправу? — спросил Дмитрий.

— Да, — ответил Боброк, подъезжая.

— А что же ничего не слышно? — снова спросил Дмитрий.

— Воины обернули копыта коней травой, чтобы не шуметь.

— Ты распорядился? — спросил Владимир Андреевич.

— То не я. Сами молодшие люди удумали, — сказал Боброк.

— Ну и как тебе Куликово поле для битвы? — спросил Дмитрий.

— Пригоже. Тесно тут будет татарским коням. А овраги да кусты густые на берегах речушек прикроют наши рати.

Князь Владимир Андреевич с Боброком направили своих коней к переправе, чтобы передать повеление великого князя: разрушить мосты, когда перейдут по ним последние ратники. А сам Дмитрий вернулся в великокняжеский шатер — он должен был быть там, чтобы не разыскивали его скоровестники, которые то и дело привозили известия о движении татарских войск.