Битва на поле Куликовом - [2]

Спрыгнул Дмитрий с высоких пуховиков, подошел к братьям:

— Вы чего тут? — спросил, как старший.

— Да-а-а… — затянул Иван. — Володимер говорит, что у меня кони ордынские, а сам я Щелкан. Не хочу!

— И я не буду Щелканом! — упрямо сказал Владимир.

Дмитрий посмотрел на двоюродного брата — был он на три года младше его. А Иван так совсем маленький, обижать его негоже. Как правильно, по справедливости рассудить?

— Пусть вот как будет, — сказал Дмитрий. — Глядите! — Он взял игрушечного всадника, сидящего верхом на широкогрудом коне. — Вот он, Щелкан!

Младшие братья рассмеялись: хитер наш Дмитрий!

— Ты, Володимер, — продолжал Дмитрий, — обратись в бесстрашного Дюдко, а вот здесь речка протекает. — И он указал на дальний угол комнаты.

Владимир быстро стянул с резной лавки ярко-синее сукно и побежал расстилать его в указанное Дмитрием место — вот вам и речка! Теперь надо кобылицу напоить. И мальчик повел коня на водопой.

Дмитрий взял лошадку с всадником, который был теперь Щелканом, и татарин поскакал прямо к коню Дюдко.

— Отдавай кобылицу! — закричал Дмитрий.

Конь Владимира поскакал быстрее. Щелкан не отставал.

— Моя сила татарская сильней твоей, лучше отдавай! — Дмитрий протянул руку к конику. Сунув в рот два пальца, свистнул, будто бы Щелкан, разбойничьим посвистом.

Иван пронзительно завизжал, и оба мальчика начали отнимать у Владимира коня.

Владимир упал на коника, чтоб защитить его своим телом, и отчаянно отбивался от наседавших на него братьев. Когда же мальчик почувствовал, что рослый и сильный Дмитрий одолевает его, закричал:

— О мужи тверские! Помогите!

Иван тут же переметнулся на его сторону: он прыгнул на спину Дмитрия, прижавшего к полу Владимира, и, крепко обхватив его шею, изо всех сил потянул на себя.

Дмитрий, не ожидавший нападения, откинулся назад. Мгновенья было достаточно, чтобы быстрый Владимир вскочил на ноги и побежал к двери.

— Бей в колокол! — крикнул он Ивану.

Дмитрий догнал Владимира, и они снова, вцепившись друг в друга, покатились по полу.

— Дили, дили! Бом, бом! — во весь голос кричал Иван, размахивая руками, словно раскачивал колокол. И внезапно замолчал: в дверях стоял митрополит Алексий. Мальчик на мгновенье замер, потом бросился, стуча босыми пятками, к своей высокой постели, поспешно взобрался на нее и юркнул под одеяло.

Дмитрий и Владимир, раскрасневшиеся и виноватые, смиренно стояли, не в силах решить: искать ли, как Иван, спасения в постели или прощения просить и благословения. Знали: грех играть в исподнем белье, не сотворив молитву и не умыв лица.

— А мы тут татар били, — робко начал Владимир.

Отец Алексий сдержал улыбку, оглядывая разбросанных на полу коников, подушки, валики, опрокинутые табуретки.

— Мы будто тверичи, — поддержал брата Дмитрий, — бьем Щелкана, что пришел в Тверь.

«Дай бог увидеть вас на ратном поле, а не токмо детскую игру в битву с татарами. А пока и то хорошо, что играете в такие игры. И особенно ты, Дмитрий. Семя сею, и оно всходит», — не без удовольствия думал митрополит Алексий, глядя на детей. Но воспитание княжичей должно быть в строгости. И он с суровостью в лице и твердостью в голосе сказал:

— Не подобает московским княжичам быть простолюдинами. Престол княжеский высится над людьми простыми недосягаемо. — И, обращаясь к Дмитрию, добавил: — Знай, княже, что твой отец, московский князь Иван Иванович, был и великим князем владимирским, первым среди всех русских князей. А теперь, после кончины его, освободился великокняжеский владимирский престол. И уже скачут, спешат в Орду и князь тверской, и рязанский, и нижегородский, и прочие князья. Каждый алчет получить ярлык на великое княжение. Везут они хану, ханшам и вельможам татарским дары многие, злато, серебро и льстивые речи. А московский князь Дмитрий Иванович что помышляет? — И внимательно, вопрошающе посмотрел митрополит всея Руси на своего подопечного.

Дмитрий стоял растерянный. Только что было так весело… Он взглянул на братьев, как бы ища у них поддержки, но они безмолвно смотрели на него: пусть отвечает — он старший.

Дмитрий подошел к митрополиту, открыто посмотрел ему в глаза. И сказал:

— Научи, владыко. Я не ведаю, что сотворить…

— Собирайся и ты в Орду, княжич, тягаться с князьями русскими за первенство на Руси.

С этими словами Алексий благословил мальчиков.

* * *

Из покоя княжичей митрополит направился на раннее богослужение. Стоял в храме, слушал голос протодьякона, читавшего молитву, смотрел на высокий потолок, с коего сурово взирал на него лик Христов, а суетные мысли все возвращались вопреки воле к делам мирским. После богослужения вместе со старейшими боярами пошел Алексий в Думную палату.

— Пусть и Дмитрия кликнут: пора ему привыкать к делам княжеским.

…Сидят в Думной палате митрополит всея Руси Алексий, княжич Дмитрий и бояре знатные, чьи не токмо отцы, но и деды верой и правдою служили московским князьям. Трудную думу думают: как добыть своему князю ярлык на великое княжение, а себе честь? Везти ли в Орду на поклон к хану всех трех княжичей или одного Дмитрия? Или только послать с богатыми дарами послов?.. Как быть?

Кричат бояре, перебивают друг друга, лица раскраснелись, пот по щекам течет, бороды разлохматились.