Битва королей. Огонь эльфов - [15]

Встречал я эльфийских князей, для которых жизнь — это игра в фальрах. Мы, их подданные, — не что иное, как фигурки, которые можно как угодно двигать по доске, даже приносить в жертву, если видишь в этом выгоду для себя. И встречал я троллей, для которых величайшее счастье — это охота на медведя. Они воняют, они разговаривают грубыми словами, но когда они вечером садятся за стол, там ожидает трапеза, являющая собой урожай их дневного труда. А что находит на своем столе игрок в фальрах? Обильные плоды труда других!

Если уж я вынужден служить господину, то мне ближе тот, кто принимает простую пищу в пещере, чем другой, для которого жизнь — игра и который забыл уже, что это такое — жить трудом своих рук, который роскошествует во дворце, построенном моими братьями, их окровавленными от тяжкого труда руками, и который полагает, что наши сородичи будут чистить его ночной горшок. Задумайтесь, слуги! Жизнь — это не игра в фальрах. Противьтесь тому, чтобы быть фигурками на игральной доске эльфийских князей! Мы слишком слабы, чтобы самим стряхнуть ярмо. Поэтому мы должны выбрать одну из сторон. Я свой выбор сделал. Слушайте мой боевой клич! Мир пещерам, война дворцам!

Из собрания запрещенных трудов, составленного Альвиасом, гофмейстером, том 7, исходный текст 8, А

Чужой

Ульрик сидел на пне и наблюдал, как воины строят хижины. Несмотря на то что снова пошел снег, большинство мужчин работали с обнаженным торсом. Они складывали в срубы стволы елей. С обоих концов ствола делали глубокие зарубки, куда вставляли кругляк для внутренних перегородок. Так быстро рос пахнущий еловой смолой четырехугольник, который скоро даст пристанище очередной группе беженцев от нескончаемой зимы. Прошло уже четыре недели с тех пор, как отец Ульрика, Альфадас, прогнал троллей, но каждый день все новые и новые беженцы находили дорогу в Зунненберг, деревню, надежно скрытую в долине оленьей тропы.

Пронзительный свист заставил короля поднять голову. Работы над одним из домов почти завершились. Словно ребра выпотрошенного оленя, уходили стропила в заснеженное небо. Не хватало только крыши из сплетенных еловых ветвей. Хоть она и не продержится до таяния снегов, но о весне, а уж тем более о лете сейчас никто не говорит. Все силы брошены на то, чтобы пережить хотя бы день.

Ульрик подошел к наполовину готовой хижине. Теперь он тоже может кое-что сделать. Пока воины возились с тяжелыми стволами, он бы только мешал. Теперь требовалось законопатить широкие щели между необтесанными стволами с помощью глины и мха. Работа для детей.

Набежала ликующая толпа. Ульрик знал некоторых малышей, например Оттара и темноволосую Асдис; оба потеряли родителей в сражении за Зунненберг. Толстого Гутхорма, которого голодные недели сделали таким же тощим, как и других детей, и долговязого Эйрика. Худощавый паренек был больше чем на два года старше и на две головы выше Ульрика. В Фирнстайне он часто развлекался тем, что дразнил слепую Хальгарду. Заставлял ее спотыкаться, рассказывал всякую чушь о том, что якобы происходило вокруг нее. Дюжины раз дрались Ульрик и Эйрик. И чаще всего Эйрик побеждал. Теперь он был предводителем стайки детей, бежавшей к хижине.

Приблизившись к хижине, Ульрик краем глаза увидел, как отпрянул от него Оттар. Да и Гутхорм смотрел недоверчиво. Смех стих.

Эйрик, расставив ноги, преградил ему путь. Шумно втянул носом воздух.

— Воняет, вам не кажется? Как будто дохлой рыбой.

Оттар так задрожал, что выронил мох. Его сестра Асдис встала перед ним, заслонив его собой.

— Тогда подвяжи штаны, Эйрик. Вонь действительно невыносима. — Ульрик попытался рассмеяться, но смех не получился.

Долговязый мальчишка угрожающе поднял кулаки.

— Убирайся во фьорд, умертвие! Убирайся, или я оттащу тебя в воду за волосы!

— Я здесь для того, чтобы работать, как и остальные.

— Ты не как остальные, — прошипела Асдис. — Лут перерезал твою нить. Ты теперь неживой. Иди к своей мертвой подружке и оставь нас в покое!

Ульрик судорожно сглотнул, борясь со слезами.

— Я не… — Он посмотрел на Гутхорма, но тот отвел взгляд.

Ульрик довольно давно заметил, что все стараются не смотреть ему в глаза. Мальчик не понимал почему. До этого момента он твердил себе, что остальные просто завидуют. С тех пор как в пещере у фьорда он убил тролля, сын Альфадаса считался воином, несмотря на то что был очень юн. Ульрик знал героические истории о мертвых королях и их лучших воинах. Никогда еще семилетний ребенок не убивал троллей. Теперь Ульрик имел право сидеть за праздничным столом с воинами, имел право пить мет, если захочет. Правда, от этого пойла у него кружилась голова и бывало плохо.

Но воины тоже избегали мальчишку. Его присутствие заставляло бородатых мужчин стыдиться. Было очень мало фьордландцев, которые выжили бы после битвы с троллем.

Ульрик упрямо сжал губы. А потом прошел мимо Эйрика.

— Я буду делать свою работу. — Он наклонился за глиной и запустил обе руки в ледяную грязь.

Эйрик схватил его за волосы и рванул назад.

— Я тебя предупреждал! — закричал он. — Я отволоку тебя вниз, к фьорду, где тебе и место. И засуну в мешок с камнями. На этот раз ты не вернешься!