Битва колдуньи. Сага о мечах - [5]

– А кит еще жив? – окликнул хёвдинг младшего сына, который в кружке женщин повествовал о своей находке.

– Жив! Вот такие пузыри пускает! – Хар раскинул руки так широко, как только смог. Все вокруг засмеялись.

– Пузыри! Скажешь тоже!

– Сам ты пузырь! – Старший брат, Асольв, потрепал Хара по затылку. – Охотник!

– Да ну тебя! – обиженно отмахнулся Хар и с надеждой посмотрел на Фрейвида: – Хёвдинг! Я пойду с вами, ладно?

Мимоходом кивнув, Фрейвид заговорил с одним из работников.

Асольв ушел в дом за острогой, а Хар деловито устремился к Хильдигунн, жене управителя, раздававшей деревянные ведра.

– А нож ты не получишь! – непреклонно отвечала та на просьбы мальчика. – Что положат, то и понесешь! Да смотри, не лезь к киту, пока он еще жив! А не то как двинет хвостом, от тебя одна лужа останется!

– Идите, идите! – со смехом кричала Хёрдис Колдунья, почему-то оказавшаяся сегодня дома. – Какой удачный день для морской охоты! Вас ждет богатая добыча! Вместо одного кита вы найдете сразу двух!

– Двух? – Хар повернулся к ней и вытаращил глаза. – Откуда второй? Разве ты его видела? Где?

Ему уже было обидно, что кто-то другой нашел добычу не хуже, чем у него.

– Да нет, зайчик мой, не слушай ее! – Мать, одна из служанок, ласково погладила его по затылку. – Не слушай ее, она все врет!

Хёрдис только расхохоталась в ответ.

На шум из девичьей вышла ее сводная сестра Ингвиль. По старшинству она была среди детей Фрейвида Огниво третьей – ей исполнилось восемнадцать лет, – но единственная из четверых потомков хёвдинга родилась от его законной жены, фру Альви. Ее называли йомфру Ингвиль – в отличие от Хёрдис, которая была просто Хёрдис, и все. О своих детях от служанок Фрейвид думал очень мало и лишь с Ингвиль связывал все честолюбивые надежды. Только она поможет ему породниться с каким-нибудь богатым и знатным родом, чтобы еще больше усилить вес и влияние. И только ее будущим детям Фрейвид хёвдинг собирался завещать обе свои усадьбы и все богатства. Словом, Ингвиль дочь Фрейвида была одной из лучших невест на Квиттинге – как происхождением и приданым, так и красотой.

– И ты появилась, госпожа Белые Руки! – завидев сводную сестру, язвительно окликнула ее Хёрдис. – Неужели ты собралась на китовую охоту? Смотри, как бы тебе не испачкать свое нарядное платье!

Ингвиль посмотрела на нее, но ничего не ответила. Она привыкла, что от Хёрдис не дождешься доброго слова, но сама отличалась спокойным нравом и никогда не вздорила со злючкой, хотя поводов к тому было множество.

Толпа работников с хёвдингом во главе уже выходила из ворот усадьбы, счастливый Хар бежал впереди, показывая дорогу. Ингвиль вдруг потянуло вслед за всеми. Она бросила взгляд на Хёрдис, но та уже отвернулась, делая вид, что вся эта суета ни чуточки ее не занимает.

Ну и пусть. Махнув на нее рукой, Ингвиль заторопилась за отцом.

Поспешные сборы оправдали себя – соседи не успели обнаружить кита и люди из Страндхейма оказались единственными обладателями славной добычи. Работники разделывали тушу и укладывали мясо и жир в бочонки и корыта, а хирдманы с самим хозяином наблюдали за ними. Эта предосторожность, пожалуй, была излишней: раз уж Фрейвид Огниво поспел к добыче первым, едва ли кто-то из соседей попытается оспорить ее. Этот человек почти единовластно повелевал западной четвертью страны, и на тинге его слово было решающим – благодаря как властной уверенности, так и многочисленной толпе дружины, работников и сторонников.

Конечно, Ингвиль на разделке туши было нечего делать: она только хотела убедиться, что кит на отмели один и Хёрдис опять что-то выдумала. Поглядев немного на работу, она решила пройтись вдоль берега.

Неподалеку от отмели стоял продолговатый черный камень чуть выше человеческого роста. Про него говорили, что это темный альв, окаменевший от солнечных лучей, и за неимением поблизости настоящего святилища к этому камню в дни праздников приносили жертвы. Еще он служил одним из двух Смотрельных камней, младшим из пары. Если встать возле него и смотреть на восток, то вдали, на соседнем береговом выступе, увидишь черное пятно стоячего валуна – второго, старшего Смотрельного камня. Когда солнце взойдет точно над ним, значит, настал день Середины Лета.

И день этот был уже недалек.

Ингвиль любила эту пару стоячих камней и часто приходила к ним. Для нее они воплощали точки опоры во времени, текущем незаметно и непрерывно. Сами боги поставили их здесь, чтобы люди не потерялись во времени и пространстве. Стоячие камни отмеряют бурное течение лет, следят, как все меняется вокруг них, но сами остаются неизменными. Возле них царит неподвижная вечность, а беспокойно бегущее время остается за незримыми воротами, очерченными прохладной тенью. Камни молчат, но они все видят, все слышат и запоминают. Навсегда, пока стоит мир. Каждый из священных камней казался Ингвиль тайным входом в особое пространство, и плотность их была в ее глазах только хитро спрятанной пустотой прохода. Гладкая черная поверхность таила под собой иной мир, и у Ингвиль всегда замирало сердце, когда она прикасалась к камню, – как знать, не откроется ли ей однажды дорога в неведомое?