Битва богов - [25]

Шумно вывалившись вслед за командиром, опытные загонщики тут же поняли, что деревня покинута. Матали ногой опрокинул колоду для скота и сказал:

— Значит, поедем в Заозерную: давно мы их не трясли!

— Так Панду же оттуда родом, — заметил один из солдат. До сих пор он шлялся по деревне, отдирая от бамбуковых каркасов звонкие, хрупкие пальмовые листья, словно надеялся найти спрятавшихся жителей.

— Ну и что? — пожал плечами механик-водитель. — Его семью не тронем.

Индра невольно заглянул внутрь хижины, похожей на оборванный полураскрытый зонтик. Разглядывая жалкий ворох тряпья и циновок, грубые горшки, вылепленные без помощи гончарного круга, он в очередной раз подумал: как бы ни лютовали загонщики рабов, все-таки вдали от метрополии дает трещины стена между Избранными и «коротконосыми». Вот уже и любимчики появились: тот же Панду, коричневый слуга, восемнадцать лет подтирающий блевотину в столовой поста. Впрочем, стажеру такое положение казалось не слишком тревожным. Ведь в любом случае Избранные остались Избранными, то есть самыми умными, одаренными и храбрыми существами на Земле. Кроме того, Индра сам симпатизировал Панду.

Согласно уставу, стажер первым плеснул из канистры на ближайшую хижину, поднес зажигалку… Когда запылала деревня, все опять загрузились в осточертевшую душную машину, обтерли от пота подголовники сидений. Заскрежетал разбуженный двигатель, нехотя тронулись восемь пыльных колес.

К озеру, за которым стояла большая деревня, тащились по дну песчаного русла. В сезон дождей здесь бушевал поток, волоча вырванные деревья, а сейчас только неуловимая вода миража, то черная, то блестящая фольгой, катилась перед транспортером, обнажая раскаленный песок. Потому-то не смог зоркий Матали увидеть тонкую темную фигурку на дне русла. Схлынул фронт ложной воды, и взглядам явился голый, тощий, курчавый подросток с непомерными провалами глазниц, преградивший путь бронированному ящеру. Стоя на коленях, он молитвенно сложил руки ладонями у подбородка. Зажившие шрамы на коже были ярки, словно коричневая краска сцарапана с белого гипса. Прямоугольная тень машины накрыла юношу и замерла.

Матали открыл свой маленький люк перед штурвалом, высунулся и заорал:

— Эй, Арджуна, что ты здесь потерял, ослиная задница? Раздавлю!

Наверное, он понял только собственное — уникальное для существа низшей расы, гордое имя из хрестоматийных героев Страны Избранных, полководцев в Войне Света и Тьмы. Панду, отец юноши, в свое время был жестоко бит Рудрой за то, что осмелился так назвать ребенка. Но Арджуна, часто прибегавший на пост помогать отцу, оказался веселым, ласковым, смышленым пареньком; его громадные глаза так нежно и восторженно смотрели на белых демонов, что смягчился даже суровый начальник поста. Сам отец нескольких детей, по которым он отчетливо тосковал целый год от отпуска до отпуска, Рудра то пугал мальчонку пистолетом: «Пу! Пу!» — и смеялся до упаду, когда Арджуна, рыдая, валился ему в ноги, то учил песенкам, то закармливал шоколадом…

Выслушав донесение Матали, как обычно, украшенное непристойной руганью, Индра сам выглянул в передний люк. Ерзая коленями по красному песку, «коротконосый» весь так и рвался к транспортеру, прыгали сложенные ладони.

— У него кровь на шее, — сказал, присмотревшись, Матали. — Дело нечисто, парень что-то хочет нам сказать.

Громыхнули люки. Арджуну обступили, он затравленно завертелся на месте. Индра присел перед ним на корточки и сказал как можно мягче:

— Ну, так чего же ты хочешь?

Лицо, удивительно одухотворенное для получеловека-туземца. Точеный раскрыленный нос, высокие дуги бровей, а под ними — дикие, скорбные глаза, иссиня-черные вблизи, как грозовая ночь. Если заглянуть в них, остальные черты мгновенно расплываются, исчезают, словно весь Арджуна — это только пара глаз. И, тем не менее, у него глаза ребенка. Как приковала их свернувшаяся змея с хвостом во рту — золотой значок стажера! Индра внезапно вспомнил юного раба, которого затравил гепардом покойный дядюшка…

Э, да у него действительно распорота шея! Может быть, большим, как кинжал, шипом кустарника? Есть такие в джунглях…

— Да говори же, Арджуна, не бойся!

Нет, он слишком утончен от природы, чтобы вырасти послушным и добродетельным. Интересно, как выглядела его мать, родившая пятерых сыновей и умершая совсем юной? Рот прекрасно очерчен, однако нижняя губа немного толще верхней — примета жестокого сластолюбца. Неужели с несчастной туземкой порезвился от скуки какой-нибудь Избранный? В метрополии порча Священной Расы стоила бы жизни и женщине, и ее любовнику, а сын попал бы в государственные рабы. Но здесь закон не столь зорок…

Солдаты нетерпеливо заворчали. Индра прервал их жестом. Наконец-то взгляды туземца и стажера встретились. Дрогнули, разомкнулись губы, красиво опушенные нарождающимися усиками; Арджуна энергично замахал рукой в сторону озера:

— Не иди! Не иди! Деревня — там!..

Исчерпав запас подходящих к теме слов Избранных, Арджуна вдруг наклонился и начал быстро, как зверек, рыть яму в песке. Вырыв, он перекрыл ее несколькими тут же подобранными прутиками. А затем показал, как что-то подползает к яме, ломает настил и — о ужас! — проваливается.