Битники. Великий отказ, или Путешествие в поисках Америки - [40]
Вильгельм Райх заявил очень важную для своего времени тему, но сделал это в достаточной степени одиозно, чтобы очень скоро превратиться в объект и по сей день длящихся насмешек в среде мыслителей самого разного идейного спектра. Это произошло главным образом из-за выдающейся интеллектуальной слабости Райха, его умения лепить противоречия на расстоянии одной строки, его смешной позитивистской веры в непогрешимость сциентистской догматики. В связи с этим не совсем верно считать Райха предтечей философов Франкфуртсткой школы только потому, что он первым худо-бедно синтезировал Фрейда с Марксом. Мы ничего не потеряем, если будет считать, что франкфуртцы синтезировали Фрейда с Марксом сами по себе и независимо от Райха, тем более что сделали они это гораздо грамотнее и последовательнее.
Несмотря на относительную популярность идей Райха, настоящую славу получила другая работа на схожую тему – «Эрос и цивилизация» франкфуртца Герберта Маркузе, изданная им в США в 1955 году. Нет сомнения, что Маркузе имел существенное влияние на американскую контркультуру послевоенных лет, поэтому было бы глупо обойти его тезисы стороной. Они берут свое начало в солидаризации с Фрейдом в том, что история человека есть история его подавления[82], на котором и развивается культура (тут уже культура как таковая, а не какой-то отдельный ее тип). Суть этого подавления состоит в отказе от целостного удовлетворения потребностей, в силу которого человеческое существо стремилось бы получить всё, что ему хочется, здесь и сейчас – нетрудно понять, что такой подход к жизни, ничем не отличая человека от животного и за вычетом животного инстинктивного регулятива потребностей, привел бы к незамедлительному исчезновению человека как вида через взаимную аннигиляцию всех всеми же. Собственно, цивилизация, культура, общество – это и есть те механизмы, которые сдерживают безграничность человеческого желания и дают ему форму, такую, в которой человек способен ужиться с другим человеком. Через цивилизацию, через то, что Арнольд Гелен назвал бы институтами, человеческое существо переходит от сиюминутного удовольствия к сдерживанию, от игры к труду, от восприимчивости к производительности, от полной свободы к безопасности. Таким образом, репрессия необходима человеку для выживания, а абсолютная свобода есть неминуемая гибель (Сартру нужно было учитывать, что о своей абсолютной свободе он говорит всё-таки в уютных условиях репрессивной цивилизации).
Фрейд называл это трансформацией принципа удовольствия в принцип реальности. Принцип реальности, завладевший индивидом, подавляет игровую чувственную фантазию и развивает рациональность, переориентирует человека с чистого удовольствия на полезную деятельность, на труд (тут в игру вступает Маркс). В силу принципа удовольствия человек должен ориентироваться на цель и результат, то есть на будущее, тем самым отказываясь от удовольствия здесь и сейчас и ожидая удовлетворения потом, в итоге работы. Человек научается отсрочивать свое удовлетворение, он научается терпеть (животное терпеть не умеет). Таким образом, принцип реальности есть та необходимая в обществе репрессия, которая служит выживанию человека. Но далее в истории случается любопытный сдвиг: необходимая репрессия, приведшая человека к производительности, только усиливается, чтобы увеличивать производительность. Появляется вторичная, прибавочная репрессия. Если первичная репрессия была необходима и исходила из биологической нужды, то прибавочная репрессия не является необходимой и исходит из социального господства, из ситуации эксплуатации. Господствующий класс берет принцип реальности на вооружение и с помощью прибавочной репрессии стремится увеличить общественную производительность, то есть свой собственный капитал.
При этом удар прибавочной репрессии приходится и на сексуальность. Так, если до прибавочной репрессии у человека было сексуализировано всё тело, то теперь вся его сексуальность закрепляется за генитальной сферой, все прочие способы получения эротического удовольствия вытесняются, маркируются как патологические (к слову, Вильгельм Райх также считал нормой лишь генитальный секс). Целью здесь выступает полная канализация сексуальной энергии в русло деторождения, производства индивидами новых индивидов, запрета на растрату полезной энергии в целях праздного удовольствия и эротической игры. Цивилизация подавляет Эрос и ставит его себе на службу. Секс – не для удовольствия, он для дела. Принцип удовольствия оказывается всё более подавлен, но было бы наивно полагать, что он полностью исчезает из человеческой жизни.
Вместо этого подавленный Эрос всё больше реагирует на общественное насилие через ответное насилие, в виде патологий, бунтов и взрывов. Неудовлетворенность находит свой выход в виде ненормированной агрессии. Индивид находит желанное удовлетворение в переступании предела, навязанного ему враждебным обществом. В терминологии Фрейда, подавленный Эрос возвращается в виде Танатоса, инстинкта смерти. Таким образом, мы можем полагать, что усиливающиеся и учащающиеся конфликты, социальные взрывы, эскалация насилия и перверсивности в развитом индустриальном обществе напрямую следуют из исторического факта
