«Битлз» in the USSR, или Иное небо - [15]

Тут подошел Нил и начал выпытывать у каждого их алкогольные пристрастия. Вскоре все, кроме Джорджа, обзавелись порцией спиртного.

– Эй, ты чего это? – удивился Джон. – Может, объяснишь вновь обретенным соратникам и друзьям, в чем дело?

– Сто раз уже объяснял, – отозвался Джордж. – Мне – ни разу.

– Хорошо, объясняю. Я нашел кое-что покруче.

– Поня-атно, – протянул Джон и отхлебнул из стакана, – Поверь мне, дружище, одно другому не мешает.

– Еще как мешает. Я потом вас всех научу.

– Он потом научит, Джон, – нетерпеливо вмешался Пол. – Поехали дальше по концерту.

Чтобы избежать ненужных дискуссий по поводу сольных песен, решили полагаться только на мнение исполнителей. Каждый, кроме Пола, должен был написать название своего главного хита на бумаге, не советуясь с остальными. На несколько минут в комнате воцарилась тишина, только в дальнем углу бормотал телевизор, перед которым сидели и лежали дети.

Сюзи вкатила тележку с закусками, тарелками и мелодично пропела: «Налетай!»

Наконец последний бросил клочок бумаги в хрустальную салатницу. Вот что получилось: Джон – «Imagine», Джордж – «My Sweet Lord» и Ринго – «Stop and Smell the Roses».

– Только я-то не смогу сам себе подыграть, – пожаловался последний.

– Не проблема, – успокоил его Джордж, – я тебе подыграю. Там играть-то нечего.

– А я тебе соло выдам, – предложил Пол, – на мундштуке для сакса.

– От щедрот, – кивнул Джон.

– Да ладно тебе, – обиделся Пол. – Классно слушается. Звук необычный.

– Спасибо, парни, – растрогался Ринго. – Я еще сам на тамбурине подстучу, классно получится.

– Записывайте эти три песни, – кивнул Джон Истману. Тут поднял руку Вепрев:

– Позвольте мне сказать. Нил, у тебя «жучков» нет?

– Нет, – растерянно ответил Аспинолл. – Тараканы были, так я их вывел.

– Он про микрофоны прослушки, – пояснил Джон, для которого эта тема была актуальна.

– А! Вы про спецслужбы? – дошло до Нила. – Да кому я нужен?!

– Хорошо, – кивнул Вепрев и поднялся. – Так вот. Выступать вам сначала предстоит перед выжившими из ума старыми пнями, и от того, какие песни они услышат, зависит, продолжатся ли ваши гастроли. А они все, понимаешь, из рабочих и крестьян – косоворотки, серпы-молоты и так далее. К чему я веду. Нужна хоть одна песня про рабочего, про крестьянку или что-то в этом роде.

– «Леди Мадонна»? – с сомнением произнес Пол. – Или твоя «Хелп»? – посмотрел он на Джона.

– И еще, – продолжил гастрольный директор. – У нас в России из песен мистера Маккартни лучше всего знают вот эту. – (Бронислав довольно мелодично пропел: «Хоп, хей-хоп!») – Ее буквально напевают в душе.

– Ух ты, – удивился Пол. – Понятия об этом не имел. А как это получилось?

– Вам виднее, Пол, как это у вас получается. – Вепрев приземлился на диван и погрузил нос в бокал с коктейлем.

– Как это у тебя получается,

что все в тебя влюбляются?… –

пропел Ринго строчку из песни Митча Мюррея, которую когда-то им навязывал Джордж Мартин.

Все засмеялись.

– А кстати, где старина Джордж? – посмотрел Джон на Истмана.

– Я здесь, – отозвался Харрисон.

– Ты неисправимый шутник, – заметил Джон.

– Мартин будет попозже, – откликнулся Истман. – Он кого-то сейчас записывает. Так что это за сверхинтеллектуальная песня про «хоп, хей-хоп», Пол?

– На самом деле, там поется «Хо, хей-хо», – насупился тот.

– Ну, это радикально все меняет! – развеселился Истман.

– Пометьте себе – «Миссис Вандербилд», – с ноткой ревности скомандовал Джон. – Там, кстати, наш известный бессребреник Пол поет о презрении к деньгам. Это ведь как раз по-советски, не так ли, Брайан?

– Точно так.

– А про рабочих и крестьян у нас песен нет, – развел руками Ринго, чуть не облив Барбару виски.

– Как это нет? – сварливо возразила Йоко. – A «Working Class Hero»?

Пол с сомнением покачал головой:

– Хорошая песня… Нотам присутствует ненормативная лексика.

– А вот это как раз не помеха, – успокоил Вепрев. – Во-первых, я переведу так, что комар носа не подточит, во-вторых, абсцентный язык в СССР – второй после государственного, а в-третьих, иностранный мат, он вроде уже и не мат, а профессиональный термин.

– Тогда с этим решено, – бодро подвел итог Истман. – Берем «Героя».

– Только мне не нравится, что Джон будет две песни исполнять сольно, – заявил Пол. – Когда каждый по одной, это концептуально, а пять таких песен в небольшом концерте – уже перебор.

– Я в одиночку только «Героя» сыграю, – возразил Джон. – Ты что, не сыграешь в «Imagine» бас? Там тоже играть нечего.

– Сыграю конечно, – согласился Пол.

– Ну и вот. Я все делаю на фоно, ты на басе и Джордж на гитаре – по гармонии, и Ринго подстучит тихонько.

– Эту песню, кстати, у нас тоже хорошо знают, – заметил Вепрев.

– Еще бы, – ухмыльнулся Джон. – Классика.

– У нас ее позиционируют, как антивоенную, антирелигиозную и антикапиталистическую.

– И антигосударственную, – добавил Джон с апломбом. Потом засомневался: – А вот это-то вряд ли понравится вашим боссам.

– Не, тоже нормально. Классики коммунизма Маркс и Энгельс писали о том, что государства должны исчезнуть.

– Ну, вот и славно! – воскликнул Истман. – Таким образом, леди и джентльмены, мы имеем двенадцать песен, и это значит, с репертуаром на кремлевское прослушивание мы определились.