Битая карта абвера - [31]
— Браво, Вилли! Браво, фрейлейн! — восторженно воскликнул он. — Вы доставили нам огромную радость! Боже, кругом война, кошмар, а тут божественная музыка? Благодарю, Вилли, за приятный сюрприз. — Он достал платок и поднес к глазам. — Где ты нашел этот клад? — он кивнул головой в сторону Ольги.
Довольный похвалой майор взял под локоть Владимирова и представил Рокито.
— Фрейлейн — его находка.
Владимиров заискивающе улыбался и кланялся. Полковник с удивлением посмотрел в слезящиеся глаза заместителя бургомистра. Ему подумалось, что даже этого русского до слез проняла «Гретхен», и он милостиво улыбнулся, похлопав его по плечу.
Только Шеверс остался безучастным. Он сидел невозмутимым и, казалось, глухим ко всему происходящему.
— Друзья, наша Гретхен — прелесть! — продолжал восторгаться Рокито. — Невозможно спокойно слушать, как бедную, истерзанную душу преследуют видения... Вилли, дорогой, а как твоя флейта нежно пела о смущенном сердце любящей девушки...
— Удивительно хорошо стало на душе! — подхватил Фурман. — Музыка успокаивает нервы, смягчает очерствевшие на войне души.
Рокито с улыбкой посмотрел на Штейнбруха поверх поднятой рюмки с коньяком.
— Вилли, было бы приятно, если бы вы подготовили еще что-то такое, что напомнит нам дом, семью, родину.
— Что бы вы хотели послушать? — спросил майор.
— Попытайтесь с фрейлейн подготовить какую-либо часть из «Божественной комедии».
— Сложно... Но попытаемся, — неуверенно ответил Штейнбрух, не считая нужным посоветоваться об этом с Ольгой.
— Попытайтесь, Вилли, попытайтесь. — Рокито весь сиял. — Не могу забыть написанные на «Вратах ада» слова: «Через меня идет путь в град печали; через меня идет путь в вечное состраданье; через меня идет путь к осужденным...» — Он не преминул показать всем свою эрудицию и закончил: — Как грозно потрясает оркестр, возвещая: «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Ольга понимала лишь отдельные слова из сказанного полковником. Владимиров заметил это, подсел рядом и тихо переводил.
Посматривая на холеного Рокито, подтянутого красавца с тщательно расчесанными ржавыми волосами Фурмана, сухого Штейнбруха, Ольга подумала, что они вовсе не страшные. Неприятное впечатление оставлял лишь мрачный гестаповец. Она перевела взгляд на подобострастно улыбавшегося Владимирова и усмехнулась про себя: как он смешон! И как я могла его бояться!
На столе стояли бокалы и открытые бутылки с вином, коньяком, закуска. Штейнбрух наполнил бокалы.
— Бахус, да будь благосклонен к нам! Прост[12], господа!
Хорошее настроение не покидало Рокито. Он обвел всех взглядом, отпивая из бокала. И тут его взгляд уперся в Ольгу. Он прищурился, словно прицелился, и приглушенно произнес:
— Посмотрите, господа, на ее глаза. Два мастерски обработанных янтаря.
Налил в бокал вина и подошел к оробевшей девушке, которой Владимиров успел перевести слова полковника.
— Полагаю, гостья не откажется от бокала рейнвейнского, — голос его звучал подкупающе.
Благожелательный тон Рокито придал Ольге смелость. Она выпила вино, закусила фруктами. И вскоре уже находилась в том удивительно приподнятом настроении, которое может создать музыка, вкусная пища и вино. От выпитого у нее слегка кружилась голова. Война отступила.
Несколько осмелев, Ольга призналась Рокито, что любит не только русских классиков. Ей очень нравятся Бетховен, Григ.
— Их музыка очаровывает.
— О, да, Бетховен — наша гордость, — поддержал ее Рокито.
Ему понравилась непосредственность девушки. При всей ее восторженности у нее не было и тени фальши.
— Фрейлейн, — обратился он к Ольге, — сыграйте еще что-нибудь.
Ольга откинула крышку пианино и положила на клавиши пальцы. Вначале зазвучали нежные напевы из григовского «Пер Гюнта». Затем тишину взорвали бурные половецкие пляски бородинского «Князя Игоря».
Рокито мягко пожал руку девушки в знак благодарности.
А Фурман предложил Владимирову исполнить русский романс.
— Эти романсы трогательны и помогают раскрыть нам загадочную душу славян.
Владимиров с гитарой в руке прошел на середину комнаты, сел на стул. Взял несколько аккордов и запел. У него был не сильный, но приятного тембра тенор. Немцы после окончания романса сдержанно похлопали. А Рокито с сарказмом произнес:
— У большинства моих...э-э... воспитанников самая модная песенка... Как это по-русски... «Мур-ка»!
— Полагаю, что господин Владимиров споет нам что-то из другого репертуара, — со смехом сказал Штейнбрух.
Заместитель бургомистра на мгновение задумался, взял несколько аккордов на гитаре и запел:
Постепенно от музыки перешли к разговору на другие темы. Ольга посмотрела на часы и ужаснулась.
— Что случилось? — осведомился Владимиров.
— Уже комендантский час, — выдавила она.
— Ха, эка невидаль! — усмехнулся он. — Вы забыли, сударыня, с кем вы?
Рокито заметил испуг девушки. Узнав, чем вызвано ее беспокойство, засмеялся и успокоил:
— Фрейлейн, вас проводят домой. — И, продолжая начатый с офицерами разговор, сказал: — Италия — страна грез, мечты!
— Итальянцы — макаронники! — неожиданно вмешался в разговор Шеверс. — Воевать не умеют. Им бы только песни распевать да за бабами, извините, бегать... Вояки! — и махнул рукой.
Хаджи-Мурат Мугуев родился в 1896 году в г. Тбилиси в семье военного. Окончил кавалерийское училище. Участник первой мировой, гражданской и Великой Отечественной войн. В книге воспоминаний «Весенний поток» автор повествует о героических делах воинов 11-й армии, защищавших Астрахань и Кавказ в 1919–1920 годах. В тот период Х.-М Мугуев работал в политотделе армии, выполнял специальные задания командования в тылу врага.
Книга посвящается воинам 303-го гвардейского Лодзинско-Бранденбургского Краснознаменного, орденов Кутузова III степени и Александра Невского минометного полка, участвовавшего в боях за Сталинград, за освобождение Украины, Белоруссии, Польши, в штурме Берлина. Авторы, прошедшие о полком боевой путь, рассказывают о наиболее ярких эпизодах, о мужестве и стойкости товарищей по оружию, фронтовой выручке и взаимопомощи. Для массового читателя.
Созданный на территории оккупированной Сербии Русский охранный корпус Вермахта до сих пор остается малоизученной страницей истории Второй мировой войны на Балканском театре. Несмотря на то, что он являлся уникальным прецедентом создания властями Германии обособленного формирования из русских эмигрантов, российские и зарубежные историки уделяют крайне мало внимания данной теме. Книга Андрея Самцевича является первым отечественным исследованием, рассматривающим данный вопрос. В ней, на основе ранее неизвестных документов, подробно рассмотрены обстоятельства развертывания и комплектования формирования на различных этапах его истории, ведения им боевых действий против повстанцев и регулярных вооруженных сил противников Германии на территории Сербии и Хорватии и проведения его военнослужащими многочисленных карательных акций в отношении местного населения.
Читатель! Эта книга расскажет тебе, как сражались советские люди, защищая родную землю, великий город Ленина, как первые гвардейцы Красной Армии в сложнейших условиях варварского нашествия научились успешно управлять огнем нового и необычного для тех времен реактивного оружия. Из ярких эпизодов тяжелых боев с фашизмом и массового героизма защитников Ленинграда ты поймешь, почему наш народ столь грозное оружие ласково окрестил девичьим именем — Катюша.
Повесть «Лётчица, или Открытие молчавшей легенды» о том, как в 1944 г. в сумятице немецкого отступления встретились советская летчица Люба и немецкий ефрейтор «рыжий увалень» Бенно Хельригель. Щемящая, пронзительная история военной встречи продолжается спустя почти тридцать лет в Москве, куда Бенно приезжает на похороны Любы.
Война всегда остается войной - страшным, противоестественным стечением обстоятельств, ломающих судьбы людей. Это всегда испытание для человека - сможет ли он остаться самим собой, несмотря на ужас происходящего. Повесть сирийского писателя Али Окли Орсана "Голанские высоты" рассказывает о войне, которая уже несколько десятилетий нарушает спокойное течение жизни на Ближнем Востоке.