Бисер для трех поросят - [68]

Закончив с условными обозначениями, я нарисовала между ними разные стрелочки, пытаясь сложить из совокупности полученных значков некое подобие пасьянса. Если удастся вычислить, кто спионерил лимон денег, то станет понятно, и кто убил Глеба Николаевича. Печальная участь Гросса для меня, к сожалению, тоже ясна. После смерти своего зама он являлся единственной ниточкой, которая могла бы вывести на организаторов подпольной финансовой конторы. И эту ниточку целесообразно было как можно скорее оборвать.

С похищением Женьки мне тоже практически все понятно. Даже если я не могу с уверенностью сказать, кто именно расстарался в этом направлении, причина, по-моему, ясна. Один из крестиков, то бишь клиентов, надеялся таким образом надавить на Гришаню и вернуть свою долю пропавших денег.

Хуже всего в моем раскладе дело обстоит с двумя знаками вопроса, то есть с Юлей и Ангелиной. Здесь пока тайна, покрытая мраком. Но, если эту тайну пока проигнорировать, мой пасьянс имеет решение. Во всяком случае, поначалу мне так показалось. Однако, дорисовав картинку целиком и проанализировав полученный результат, я нашла некоторые нестыковки. Весьма существенные нестыковки, которые заставили меня взять новый лист и начать художества с нуля.

Вслед за вторым листом в расход пошел третий, затем четвертый, пятый… В конечном итоге кое-какие фигуры поменяли свои условные обозначения. И еще мне снова пришлось нарисовать на картинке очертания бутылки. Только на этот раз это был вовсе не Гришкин запойный тесть, а самая настоящая литровая бутылка мартини. Мартини экстра-драй. У Женьки весьма извращенный вкус. Все нормальные люди любят лакомиться мартини бьянко, соглашаясь с тем, что экстра-драй редкая мерзость и по вкусу напоминает микстуру от кашля. В отличие от нормальных людей, моя подруга просто обожает эту разновидность вермута и ухитряется пить его в чистом виде лошадиными дозами. Что за похититель мог припасти для Женьки ее любимое лакомство?

Зациклившись над этим вопросом, я и не заметила, как заснула прямо возле бассейна на надувном лежаке.

* * *

Федя растолкал меня ни свет ни заря, заявив, что выходные закончились и сегодня у него сложный рабочий день. Я не совсем поняла, почему это прораб должен приступать к строительству гостевого домика спозаранку и к тому же в одиночку. Но он объяснил, что сегодня у него важные переговоры по поводу нового объекта и поэтому придется ехать в город. Нам с Женькой оставаться в особняке тоже нельзя, так как скоро здесь появятся рабочие, и будет плохо, если они застанут посторонних в хозяйских апартаментах. При этом Федя заявил, что ни за какие коврижки не согласится отвезти меня с Женькой ко мне домой. Ему будет спокойнее оставить нас до своего возвращения в общественном месте, то есть в ресторане под присмотром дежурного официанта. Я не стала вступать с ним в конфронтацию, хотя у меня после ночного бдения нарисовались совершенно определенные планы. И длительное пребывание в ресторане в эти планы никаким местом не вписывалось. Вот только делиться своими соображениями с Федей я по определенным причинам не собиралась.

По пути в город мы рассказали Женьке о тех событиях, которые она пропустила, находясь в заточении. Она без конца охала и вздыхала, слушая про труп в морге, про мое несостоявшееся похищение, про подпольный бизнес в ресторане… Но и с подругой я была не до конца откровенна, умолчав сама и не позволив Феде раскрыть рот про участие ее Гришани во всем этом финансовом предприятии.

Передав нас с рук на руки парнишке, сторожившему ресторан вместо охранника, прораб отбыл, пообещав приехать после обеда. Не успела за ним захлопнуться дверь, как я рванула в кабинет директора и схватилась за телефонную трубку.

— Девушка! Подскажите, пожалуйста, во сколько сегодня прилетает самолет из Вологды?

— В десять сорок пять.

— Спасибо большое.

Если прилет без пятнадцати одиннадцать, то до города Гришаня доберется около полудня. То есть у нас с Женькой в запасе чуть более трех часов. Думаю, этого должно хватить. Вот если бы только не контактные линзы… Спросонья мне так и не удалось их надеть, а в нормальном зрении возникла насущная необходимость.

Пока я, умостившись в директорском кресле, издевалась над своими глазами, Женька крутилась ядом, допекая меня безумными указаниями.

— Веко оттяни вверх, — со знанием дела советовала она. — Ну как ты его оттягиваешь? Руки у тебя из жопы!.. Куда моргаешь? Разморгалась тут, блин, терпи! Красота требует жертв!

— Какая, к черту, красота? — прохлюпала я заложенным по причине слезящихся глаз носом. — Я ж не вижу почти ни хрена! Кто машину поведет?

— Я поведу!

— А права у тебя имеются?

— Да, они всегда при мне.

— Ну, и где они?

— В сумке.

— А сумка где?

Тут до Женьки дошло, что о своем водительском удостоверении она может забыть, поскольку документы вместе с сумкой остались у похитителей. Но сдаваться было не в ее правилах.

— Давай вызовем такси, — предложила она.

— А деньги у тебя есть?

Женька хотела снова ответить утвердительно, но вовремя осеклась, вспомнив, что ее кошелек накрылся медным тазом вместе со всем остальным мелким имуществом.