Бисер для трех поросят - [69]

— Машка, неужели у тебя нет денег?

Увы, вся наличность ушла на контактные линзы. А ночью, когда мы поспешно собирали вещи у меня дома, я забыла и про деньги, и про зарядку для мобильного телефона. Сейчас у нас с тобой на все про все только семьсот рублей, доставшиеся нам вчера из общего котла.

— Так в чем проблема? На такси хватит, — обрадовалась подруга. — Кстати, куда ты собралась ехать? Федя же запретил нам покидать ресторан.

— С каких это пор ты соглашаешься с запретами? — подколола ее я.

— С тех самых, как просидела двое суток в подвале.

— Не дрейфь. По моим расчетам, подвал ни тебе, ни мне больше не угрожает. А деньги мы транжирить не можем на такси, поскольку они наверняка понадобятся нам в морге.

— Где?!

— В морге. Если ты уберешься отсюда и дашь мне спокойно нацепить линзы, то мы отправимся в морг на моей машине. Она, дорогая, уже заждалась меня на стоянке.

— Не хочу в морг, — закапризничала Женька. — Чего мы там забыли? Я покойников до усрачки боюсь.

— Никто тебя не заставляет заходить в помещения с трупами. Мы всего лишь найдем там знакомого санитара и зададим ему один малюсенький вопросик.

— Какой такой вопросик?

— Если бы ты проявляла свое любопытство вовремя, то мы бы с тобой не сидели сейчас как на пороховой бочке. Мы бы вообще обходили этот ресторан десятой дорогой.

— Почему?

— По кочану! Брысь отсюда! Дай мне с линзами разобраться.

Без бурного Женькиного участия мне вскоре удалось обрести нормальное зрение, и через полчаса мы уже забирали мою «Вольво» со стоянки.

Заходить в здание морга Женька наотрез отказалась. Оставив ее в машине, я двинула на поиски знакомого санитара. Найти его больших трудов не составило, а за пятьсот рублей он без проблем согласился выполнить небольшое поручение.

Парнишка не заставил себя долго ждать и, вернувшись, полностью подтвердил мое предположение. Конечно, у меня еще остались кое-какие вопросы, но, по крайней мере, я теперь точно знала, куда подевался лимон баксов. А еще на меня вдруг накатило озарение, и стало понятно, кто та подлая редиска, что похитила Женьку. Осталось теперь дождаться приезда Гришани.

Подруга нетерпеливо курила возле машины.

— Ну как? Выяснила что-нибудь полезное?

— Выяснила. Поехали!

— Куда?

— К тебе. Будем Гришаню встречать. Ты как вообще к своему мужу относишься?

— В каком смысле?

— В том смысле, будешь ли ты сильно возражать, если я его немного покалечу? Скажем, пару ребер сломаю или слегка мозги отшибу.

— За что? — изумилась Женька.

— За все хорошее. И, поверь, у меня претензий к нему по самое не балуйся накопилось. Да и не только к нему… Даже не знаю, удовлетворит ли меня какая-то жалкая парочка сломанных ребер.

— Машка, ну чего ты на него взъелась? — кинулась она грудью на амбразуру. — Гришаня, конечно, у меня не подарок. Смылся, паразит, из города в самый неподходящий момент. И вам с Федей пришлось вдвоем за всех отдуваться, но он же не знал, что меня похитят.

— Молчи лучше. Не знал он! Это ты ничего не знаешь!

— Так расскажи!

— Всему свое время, — отмахнулась я. — Едем к тебе.

— Едем, конечно. Но ключей от квартиры у меня все равно нету.

— Елки, я позабыла. Тогда придется ехать ко мне, а по пути оставим Гришане в дверях записку.

— Как скажешь, это ты у нас умная, — не стала спорить подруга, и мы покатили по направлению к ее дому.

* * *

Петр Станиславович Демин ликовал: Витек потрудился на славу. На такую удачу начальник охраны концерна даже не рассчитывал.

— Значит, говоришь, братец ее — бандит.

— Ну, не совсем бандит. Он из банковской среды. В середине девяностых работал заместителем управляющего местного филиала московского банка. Крутился понемногу в обход хозяев и государства. Но в филиале особо не разгуляешься, масштабы не те. Вот и захотелось ему вольных хлебов и больших барышей. И подыскал себе гражданин Соловей иную сферу приложения финансовых талантов. Вы, Петр Станиславович, наверняка помните группировку Косого.

— Уж помню. До зубовного скрежета помню. Сколько крови нашей ментовской попили. Благо перебили всех давно. А кого не перебили, те сами от дел отошли.

— Так вот, группировка Косого, помимо банального рэкета, в свое время контролировала в области всю проституцию и большую часть вещевых рынков.

— Без тебя знаю. Докладывай по существу.

— Деньги они снимали немалые. Но, чтобы этими деньгами управлять, нужны были уже не бычьи шеи и самопальные обрезы, наводившие ужас на половину населения города. Тут требовались мозги и доскональное знание финансовых механизмов. Косой каким-то образом вышел на Ярослава Соловья.

— Хочешь сказать, что именно он занимался легализацией мафиозных капиталов? — уточнил Петр Станиславович.

— Точно. И сам при этом был не внакладе. Однако к концу девяностых группировку прижали сразу с двух сторон. С одной стороны, конкуренты норовили перераспределить зоны влияния, с другой — силовые структуры наступали на пятки. Косой медленно, но верно терял авторитет, потом и вовсе угодил за решетку. А Соловей под общую раздачу не попал. Как только запахло жареным, он, не будь дураком, аккуратно свернулся и перебрался в Москву. Нажитых денег ему с лихвой хватило на становление крупного бизнеса. Существует вероятность, что он по-прежнему причастен к теневым финансовым схемам.