Бирюзовый Глаз - [9]

– Я же говорю, что все-таки это фуфло.

– Фуфло, не фуфло, а где-то до следующего года только подобное мне и светит, – пожаловался я, хоть это и не в моем характере. – Очень плохо себя чувствую, когда в очередной раз думаю на эту тему. Надоело, если честно.

– Высказался? – не вытерпел, наконец, моего занудства Стэн. Он явно злился на меня до сих пор. – Так что остается в сухом остатке? В итоге?

– В сухом остатке остается один лишь приемлемый для меня тип существования – паразитизм. Вариант родиться в богатой семье как бы тоже есть, но его нельзя выбрать. Хотя в подобных семьях случаются такие косяки, что родня прогнет похуже жизни. Надо честно признать: хочу ничего не делать и не прилагать никаких усилий, но чтобы все было. Стать рантье. Сдавать пяток квартир или просто стричь купоны с социума.

– Тоже мне, открытие. Этого каждый хочет. А тебе что-то мешает? – глумливо спросил кто-то из присутствующих.

– Мешает, – признался я. – Я нищ, как церковная крыса. Нет ни богатых родственников, ни лишней недвижимости, ни крупного счета в швейцарском банке. Нет и не будет никогда. Мне снова придется вкалывать, чтобы всегда иметь три пары обуви, пару комплектов белья, приличные джинсы на лето и на зиму, дару сносных курток, ежедневное питание и непромокаемую крышу над головой. На оставшуюся жизнь и до конца дней своих я обречен на работу. Вот дьявол, как же я это все ненавижу!

– В человеческом мире, по-моему, всегда так, – сказал Костя. – Либо продаешь себя, когда талант есть, либо покупаешь для себя, если деньги есть. А так – да, рабство и средневековье какое-то.

– Ага, – кивнул я. – Хорошо было Сэллинджеру, у него и талант был, и деньги, вот и жил себе затворником. Да, кстати, про средневековье. Знаете новость? Один чувак согласился пожить отшельником на подмосковном хуторе. В лесу! Совсем один! По замыслу устроителей он должен провести в условиях раннего сельского средневековья полгода. Утварь, обстановка, а также инструменты – соответствующие. Цель эксперимента – реконструкция условий жизни во времена Киевской Руси. Парню запрещено общаться с людьми, но раз в день он наговаривает на видеокамеру новости о своей жизни, а потом те записи попадают к его другу. Тот поселился недалеко от хутора и приглядывает за этим «отшельником» с высокой вышки.

– Эту новость я уже слышал, – отозвался Стэн. – Спонсирует проект, скорее всего, Минсоцкультразвития, они сейчас создали такое направление по работе с реконструкторами разных старинных событий.

– Вот любопытно, – заинтересовался я, – а какой-нибудь реконструкторский клуб самостоятельно это в состоянии затеять? Своими силами, или денег не хватит? Все-таки затратное мероприятие.

– Черт их знает, – не стал отрицать такую вероятность Стэн. – Может, и хватит. Я вот только не понял, почему этого бедолагу в одиночестве на хуторе поселили? Без бабы? На полгода? Так и рехнуться недолго. Это специально было задумано, из соображений сугубо мизантропического характера, или из-за недостатка наличных средств?

– Вероятно, для глубины погружения. А почему одного, про это на сайте написано. Типа если он не будет общаться с современными людьми, то круче прочувствует тему. Только вот непонятно зачем тогда все эти дни открытых дверей? В общем, организация данного мероприятия далека от профессиональной, прямо скажем. Ну, это я так думаю.

– Правильно, по-моему, думаешь. Еще вот интересно, как парень на такое длительное время может полностью исчезнуть из реальной жизни? Что с работой? Никто же не отпустит его на столь долгий срок. Скорее всего, он уволился перед началом проекта. Один, без бабы… Ну, не знаю…

– А ты никогда не думал, что человек может вообще не работать? – встрял в наш разговор Макс. – Или трудиться на тот же реконструкторский клуб, что, собственно говоря, он и делает.

– Да? Может быть… – признался я. – Где-то я его понимаю. Несмотря на все эти странности.

– И я, – согласился Изя. – Валить отсюда надо. Подальше валить.

– Точно. Скоро в Москве станет неспокойно.

– Ага, – кивнул хмурый Изя, – уже лет десять этим нас пугают, а воз и ныне там. Всем пофиг.

– Десять? – сыронизировал Стэн. – А двадцать пять не хочешь?

– Ну, в такую глубь истории забираться не будем, – усмехнулся Макс. – Однако тема сваливания в деревню, как мы сейчас видим, популярна среди окружающего контингента, только вот кто тогда в городе останется, а?

– Это как в том анекдоте: – восполнил я, – пройдет много лет, а тут ты такой – дома засиделся, приспичило тусануть как раньше: c друзьями, с блэкджеком и шлюхами. А негде. Друзья переженились, поумирали, поуезжали черт знает куда…

– …блэкджек запретили, а шлюхам пора на родительское собрание, – перебил кто-то из гостей. – Знаем, плавали. Но тебе можно позлорадствовать по крайней мере: на собрание не идти, да и мозги никто компостировать не станет.

– Какая неприкрыто печальная истина. Впрочем, я уже морально готов, – сказал я. – Тоже согласился бы куда-нибудь уехать и пожить отшельником на хуторе. Но только не в средневековье. Пусть на этом хуторе будут: железобетонный дом с бронированными дверями и ставнями за забором при стальных воротах; современная сантехника; отопительная система с ресурсом топлива; водопровод или скважина; помповое ружье с зарядами; электричество, Интернет, мобильная связь; симпатичная мне секс-партнерша, согласная разделять такое существование; запас медикаментов на все реально возможные случаи; зона действия «Платипуса» или любого аналогичного интернет-гипермаркета; возможность иметь стабильный финансовый доход или источник средств; ну, и возможность в любой момент свинтить оттуда. Вот. Еще видеонаблюдение желательно. Правда, это получится уже не совсем отшельничество и не совсем хутор…