Бирюзовый Глаз - [6]

– …но я работал, не покладая рук. Спасал от несправедливого наезда нашу кафедру и раз пять защищал институт, – застенчиво улыбнувшись, повторил свои заслуги Стэн. – Я верю, что злая судьба, которая вскоре придет за нами, сохранит в памяти незабываемые впечатления и войдет в число лучших деяний нашего поколения. И вот теперь, покидая родное отечество…

– Слушайте, мужики, а по какому собственно поводу банкет? – не выдержав этого бреда, бестактно прервал я затянувшийся спич нашего хозяина. – Чего отмечаем-то? Мне, конечно, все равно, но интересно же! А то, наверно, я единственный здесь такой несведущий. Сижу и даже не знаю, на какую тему пьем.

– И я не знаю, – буркнул Дмитрий.

– Я тоже как-то не в курсе, – заявил Изя.

– Думал, что один тут некомпетентный, – признался Степан. – Стеснялся спросить.

Довольно быстро выяснилось, что никто не знает причины сбора, и у каждого имелись идеи на сей счет.

– Сволочь ты, такую речь испоганил, – с уже нетрезвой горечью в голосе изрек Стэн, укоризненно поглядев на меня. – Но раз уж так, то скажу. Все очень просто. Я пригласил вас, господа…

– …чтобы сообщить пренеприятное известие? – неоригинально встрял бестактный Костя.

– Хм, не дождетесь, – хмыкнул Стэн, выливая в себя из рюмки какую-то жидкость похожую по цвету и прозрачности на крепкий чай. – Наоборот. Я получил официальное письмо из университета Айовы и через неделю улетаю в Штаты. Курс лекций в Колледже свободных искусств и наук буду читать в качестве приглашенного профессора.

– Про что курс? – без особого интереса спросил все тот же Костя.

– Спецкурс по нашей новейшей истории и современным реалиям российской жизни. Ну, уеду, и что? Здесь это обстоятельство вряд ли кого может озаботить, а вот повод встретиться и посидеть вполне достойный получился.

Я знал о его предстоящем отъезде, только не думал, что так скоро. Был такой трехлетний проект – «Двадцать первый век: культурная динамика России и сопредельных стран». В нем участвовали пять исследовательских групп из разных университетов Европы и Америки, включая аспирантов, профессоров и нашего дорогого Стэна. Дело в том, что после девяностых годов научный интерес на Западе, особенно в США, к России сильно увял. Уменьшалось финансирование соответствующих областей, что было очевидной ошибкой. В какой-то момент, после всем известных событий, американцы вдруг сообразили, что ничего нового о современной Раше не знают. Вот тогда-то и решили наверстать упущенное. Что особо удивительно, – никакие санкции не коснулись этого проекта.

Почти разом все принялись довольно активно обсуждать новость Стэна. Потом быстро увлеклись локальными беседами и разбились на группки. Некоторое время еще сохранялось разделение по машинам, в которых ехали, но после уже хорошего количества спиртного, языки у большинства совсем развязались, и обстановка разрядилась окончательно. Разговоры этих, в общем-то незнакомых людей интересовали меня чрезвычайно. Я старался никого больше не перебивать и внимательно слушал.

– …испанский сейчас учу, – рассказывал похожий на Колобка лысый Сергей. – Купил, понимаешь, квартиру на Тенерифе. За два миллиона рублей. Рублей! Ну, в переводе на евро, естественно. Квартира-студия, сорок квадратных метров с балконом. В Москве за такие деньги ничего близкого не купишь, взял не глядя. Зимой на Канарах градусов девятнадцать – двадцать, а летом – градусов двадцать пять – двадцать шесть. Море, правда, не теплее двадцати, и это летом. Холодная Атлантика, не случайно тюлени там живут.

– И во сколько обходится такое удовольствие на Канарах? – осведомился кто-то из гостей.

– Примерно тысячу евро в год. Это на все про все. Сейчас мотаюсь туда-сюда. Месяц там, месяц тут. Как владелец недвижимости, сразу же вид на жительство получил. Скоро, думаю, совсем валить отсюда. А что? Круглый год тепло и не жарко, снега нет, мне нравится. Своим агентством я отовсюду могу руководить, а жить там не в пример приятнее. Там уже много наших, и местным это очень даже нравится, что интересно. Почему? А потому, что раз я, будучи иностранным гражданином, живу в собственной квартире, значит, не безработный, не беженец из Африки, не сижу на дотации, и все оплачиваю из собственного кармана: еду, воду, Интернет и медицину. Да вообще все услуги.

– Почем жизнь? – запоздало заинтересовался я.

– По сравнению с Москвой совсем даже недорого, я уже говорил. А местный язык, да, надо знать. Освоишь, и будет тебе счастье.

– Счастье, – перебил все тот же Костя, – это когда у тебя среди приятелей имеются: врач, полицейский, адвокат и наемный убийца. Причем, что немаловажно, все они разные люди. Еще желателен психолог или психиатр, но это уже опционально. Жить сразу как-то понятнее, естественнее, проще делается.

– Может, она и делается проще, – с явным сомнением проговорил Сергей, – оно ведь у каждого по-всякому получается, и бывает так, что ни психолог, ни психиатр не поможет. Вот у меня друг один есть вернее приятель, вы его не знаете, естественно. Напился он как-то до зеленых ящериц и пропал на неделю. Жена с ума сходила, в полицию уже заявление о пропаже написала, а он взял и через неделю пришел, как миленький. Грязный, весь оборванный, худущий, щетиной зарос. Где семь дней шлялся, с кем – неизвестно, а спрашивать лучше и не надо. Умом мужик тронулся. Нет, так-то он вполне адекватный, вылечили его. Помыли, почистили, отъелся он и здоров как будто. Работать может, и вообще все у него в порядке, рассуждает здраво. Вот только про то исчезновение лучше даже не говорить, сразу слетает с резьбы и начинает молоть чушь. Пришел якобы в какой-то московский кабак, чего-то там выпил, заказал и съел, а потом очутился в средневековой харчевне. Ну, это он так рассказывал. Вышел, – а вокруг чужой мир. Деревья какие-то незнакомые, небо другого цвета, и дикость полная. Все в какой-то рванине ходят, а изредка верхом проезжают господа – те поприличнее одеты, но тоже хреново. Что делать? Надо как-то жить. Вот он и стал на базаре фокусы показывать, с детства увлекался, умел кое-что. Один ушлый базарный актер взял его в свою бригаду. Бродил он там, короче с этой группой, бродил, – никак не мог отыскать ту самую харчевню из которой появился. Даже деньги кое-какие заработать сумел, но основное бригадир забирал. Нашел, наконец, тот трактир, или как он там. Случайно на него наткнулся. Зашел, а внутри все, как и раньше. Решил мой друг заказать чего-нибудь особенное, очень уж ему уличная еда осточертела. Сразу пива ему подносят – видят, с деньгами человек. Опрокинул он в себя две кружки, захмелел, и спрашивает что-нибудь повкуснее, мол, пожрать. А что тебе ему отвечают дать? У нас тут что хошь заказать можно. Да, говорит, что хочу? Тогда подайте, говорит, мне вот прям щас московских беляшей с квасом московского разлива, останкинских пельменей под майонезом и бородинского хлеба. Ну, приколоться решил спьяну. Так приносят ему именно московских беляшей, пельменей, черного хлеба и пластиковую бутылку квасу. Мой друг чуть под стол не свалился от радости. Слопал он это, квасом запил, как раз все деньги вышли на такое удовольствие. Ну, и пошел восвояси, теперь, думает, что дорогу сюда уж точно не забудет. Вышел и оказался в Москве, в центре. Дальше уже неинтересно. Короче, пролечился он в Алексеевской психбольнице, курс галоперидола ему провели, поправился вроде, вполне тихим стал, только пришибленным каким-то. Даже на работу вышел и проблем с начальством не имел, только вот одна странность осталась у него: о том походе в харчевню спрашивать его нельзя. Если начать об этом разговор, – делается не в меру активным, чуть ли не буйным, доктора так и не смогли ничего сделать. До сих пор под наблюдением у врачей. Психиатры только во мнении разошлись, что у него было – острая шизофрения, эндогенный психоз или алкогольный бред? Поставили диагноз острого психического расстройства неизвестной этиологии. Слишком уж симптоматика, говорят, нехарактерная. Вот ведь, какие истории с людьми бывают.