Биробиджанцы на Амуре - [4]
Мейер и Бейля тоже пели эту не совсем привычную для них песню. Плечи их распрямлялись, и ноги стали подниматься легче…
У амбара кипит работа. Быстро и ловко работают руки на пересыпке и завязывании мешков. Начальник станции пропустил поезд и подошел к Лейбману. Он покачал головой, словно желая сказать: «Ну и хозяева!»
— Пора бы уж собственную базу выстроить и возить хлеб с поля прямо к себе. Да и продукты, которые прибывают по железной дороге, тоже. Пора уже почувствовать себя хозяевами, — сказал начальник станции.
Лейбман промолчал. Он что-то записывал в свою книжечку, записывал и вычеркивал. В этот момент он даже не помнит, что говорили о нем вчера на собрании. Сейчас он занят приемкой муки и продуктов, и с каждым мешком, который выносят из амбара, он испытывает облегчение, будто огромная тяжесть постепенно спадает с плеч… Голова снова занята расчетами и планами на будущее, и он снова почти не замечает, что творится вокруг…
Конюх Мотель схватил мешок овса и хотел бежать домой.
— Чего еще дожидаться? — крикнул он.
Но его остановили:
— Погоди, Мотель, ты-то переправишься на тот берег, а кто вернет лодку?
Тогда Мотель скинул мешок и стал поторапливать людей:
— Скорее, скорее, сейчас дождь пойдет! — И принялся помогать.
А дождь и в самом деле мог начаться каждую минуту. Люди работали быстро. Мейер и Бейля подставляли свои новые мешки и просили, чтобы им насыпали сахару;
— Мешки новенькие, как раз для сахара, — говорили они, улыбаясь.
Когда опорожнили амбар, колхозники взвалили на себя мешки и двинулись в обратный путь. Теперь волочаевцы уже не удивлялись. Старые партизаны покачивали головами, словно приветствуя колонну. Женщины с изумлением указывали на стариков:
— Смотри пожалуйста, все идут.
— Это субботник, понимаешь? — объяснила девушка в красном платочке своей матери.
— Ох, и людей! — крикнул какой-то парнишка.
В первых рядах попробовали запеть, но пение тут же прекратилось.
Ускорили шаг. Погода подгоняла. На горизонте край неба был затянут серыми тучами. Сопки стояли с потемневшими головами, словно на них надвинули тяжелые шапки.
— Товарищи, давайте поторопимся! — доносилось из первых рядов.
Зашагали быстрее. Теперь уже не прыгали по кочкам, а ступали прямо по грязи, не разбирая дороги.
Лейбман шел с мешком на плече и с удовольствием видел, что люди все ближе и ближе продвигаются к сопке, по ту сторону которой находятся хлева, а в них — лошади, коровы, свиньи… Он глазами нашел Мотеля. Тот вымок, весь в грязи.
— А ты не хотел дать пару лошадей. Дорога, говорил, плоха?
— А что, хороша, по-твоему, дорога?
— Сам видишь…
— Что вижу?
— Идут… — Лейбман смеется своей мало удачной шутке.
— Идут-то, конечно, идут, — отвечает Мотель, вытягивая шею, всю в синих жилах, — но будь на вашем месте настоящий руководитель, так и дорога была бы получше.
— Вот как?
— Да, вот так! Будем ставить вопрос…
Он отвернулся.
Лейбман остановился, переложил мешок на другое плечо, подождал немного, и оказался возле задних рядов, в которых шли женщины.
— Что это вы отделились?
— А это чтоб вы не слышали, что мы о вас говорим! — отвечает повариха Хася.
Он подходит к ней поближе.
— Ну, теперь будет, что в котел положить?
— Спасибо вам, замечательный хозяин! В другой раз, если останемся без продуктов, мы вас самого в котел положим!
Женщины недружелюбно поглядывают на Лейбмана и замедляют шаг.
— Сил больше нет ноги таскать!
— Казалось бы, мука, а на плече — точно камень лежит.
— В самый раз угодил! — жалуется новоприбывший переселенец.
— Видно, здесь будет веселенькая жизнь! — говорит одна из женщин.
Хасе это кажется обидным.
— А с чего вы взяли, что здесь плохая жизнь?
— А что, это, по-вашему, жизнь? Ноги пухнут по болотам тащиться.
— Не каждый же день так… Будет дорога, и не придется тащиться…
— Будет… Когда это будет?
— Когда поставим настоящих руководителей, — отвечает Хася и вызывающе смотрит на Лейбмана.
Женщина сдерживает вздох и молчит, Но Хася заметила это.
— Нечего вздыхать. Никого не принуждали. Субботник — дело добровольное. Кто хочет, идет.
— Вот как?
Хася смотрит на нее, словно ожидая конца незаконченной фразы, и говорит в сердцах:
— Такое бы мне счастье, какая здесь жизнь будет! И очень скоро! Не знаю, как вы там у себя жили, но здесь у нас жизнь будет прекрасная!
Когда первые ряды подошли к реке, стало накрапывать. Небо, сплошь затянутое тучами, предвещало затяжной и обильный дождь. Задние ряды подтягивались к передним. Те подошли уже к реке. Люди снимали с себя верхнюю одежду и прикрывали мешки. Дождь постепенно усиливался и вдруг ударил с таким, остервенением, будто хотел все сразу затопить.
Возле реки закричали. В задних рядах не могли понять, в чем дело.
— Почему не садятся в лодки? — кричала Хася, согнувшись от ветра. — Почему стоят под дождем?
— Ведь от продуктов ничего не останется!
— Добро губят!
Подойдя к реке, они услыхали:
— Лодок нет!
— Как нет?
— Это чья-то проделка!
— Ой, мамочки!
— А крепко они были привязаны?
— Да ведь они здесь стояли!
Все перепуганы.
— Что же будем делать?
— Люди, чего вы стоите?
— Может, сложить мешки и бежать искать лодки?
— Куда бежать? Как бежать? Смотри, как хлещет!
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».