Биро-Биджан - [30]

— Ай, да и мудрец же из тебя! — Пропел уманский стекольщик. — Одного такого Кривозеро имело, да и того в Биро-Биджан заслало. Если бы я был у вас стекольщиком, я бы тебя в витрину застеклил. Жалко, что тебя не послали прямо в Москву советником в главный Совет. Нашлись уже поумней тебя и попросили денег. Сказали ж им, что дают сколько могут.

Нохем крайне разозлен. Его жесткие волосы на лице топорщатся. Глаза у него бегают:

— Неправда. Они не требовали. Сказали полслова. Да и взяли, сколько им ткнули.

— Ну, так ехал бы в Москву и говорил бы целые слова.

Нохем не понял. У него только дрожат синие губы. Он снова вынимает свой кисет и скручивает новую папиросу дрожащими пальцами. А испортив несколько спичек и наконец зажегши, вспоминает:

— Потому что вы все идиоты. С головы до ног. В Москве они сами не знают, что можно сделать с Биро-Биджаном и что мы могли бы сделать.

Теперь уже нельзя врать про Биро-Биджан, никому непозволительно. Кто-кто, а Нохем из Кривозера знает. В Биро-Биджане такое богатство, что все большие шишки о нем и представления не имеют. Если бы ему дали волю, он бы сделал из биро-биджанских лесов такое, что сроду не видано. Как раз в лесе он хорошо разбирается. Не зря он уже почти 22 года работает возле леса. Этого большого пальца он лишился на лесопилке. Весь этот дикий край оживил бы. Все бы сюда бежали в Биро-Биджан, как по воду. Вот пусть только дадут Нохему денег, то он тут же привезет сюда половину Кривозера. Лучших работников, самых крепких парней привез бы. А они как взялись бы за Биро-Биджан, аж опилки б летели.

Нохем пыхнул цигаркою, но она погасла. Тогда он языком лизнул по склеенному, еще раз затянулся и выбросил цигарку:

— Самому Калинину надо сказать. Надо сказать, что в Биро-Биджане есть несметные сокровища, и все лежит и погибает. Тем лесом, что тут горит и портится, можно обеспечить дважды весь Первомайский район. А если взяться как следует, можно иметь вдоволь всего и для себя, и для других. Тогда бы мы посылали добро отсюда на Украину, в Первомайское, на весь мир.

— Жалко, что ты зря пропадаешь. Такая голова с такими колючими щеками должна быть у Калинина министром, чтобы советовать.

Как раз на это Нохем может много чего ответить, но телеги тут вдруг остановились. Восемьсот тринадцатый участок за 18 верст от Бирского опытного поля. А мы едем уже кто знает сколько. Надо у кого-нибудь спросить.

Нашли где спрашивать! В Биро-Биджане можно простоять целый день и не увидеть проезжего. Нет, это не дело. Надо пойти поискать на дощечках с обозначениями.

— Да уже пропустили.

— Да нет, не пропустили.

— Ты не морочь голову. Что пропустили, то пропустили. Вообще не надо было ехать в эту сторону. «Озерная» делянка совсем не по эту сторону лежит. Всегда, когда понадеешься на этих парней, попадешь в какой-нибудь переплет. Какой-нибудь кременчугский умник выдает себя за кто его знает какого специалиста. Все он спросил, взял план. Вот только в какую сторону ехать, — он не знает.

… Крестьянин, который случайно тут оказался, охотно и деловито рассказал нам, что участок лежит как раз по ту сторону Бирского опытного поля.

У этого ж таки крестьянина мы узнали, что тут недалеко есть село Лазарево. Там можно найти и для себя, и для лошадей еду, и, кажется, инструктор участка, которого мы ищем, живет там. Это как раз кстати.

… Теперь мы едем лесом. Вокруг — огромные грубые деревья. Хоть бы немного было страшно… Можно спокойно сидеть на телеге и слушать даже, как птички поют. Например, что они свистят? Разве кто знает? Сначала надо ознакомиться. Со всем ознакомиться. А как пахнет! Ну, просто тебе, как на даче. Даже жаль, что семей тут нет. Здесь можно сделать самую лучшую дачу. Ай, ай, ай, очень возможно, что из этих лесов можно будет сделать когда-нибудь сосновые дачи. А Крым или там Кавказ перевезти сюда. Надо только выгнать комаров и всяких насекомых. Это совсем не так трудно, если всем вместе взяться. Выгонят…

— Конечно, выгонят.

— Хватит вам морочить голову, прошу вас, вашими дачами да комарами.

Йосель терновский захвачен чем-то другим. Донышко и козырек замусоленной кепки он надвинул на уши и ничего не видит, что делается вокруг.

— Нет, так не годится. Нохем кривозерский неправду говорит.

Йосель с досадой повернулся к спутникам, передвинул кепку на затылок, переложил вожжи и кнут в правую руку, а левой забрал в кулак свой мясистый толстый нос и рассудительно сказал:

— Нет, я могу посоветовать, но уже раз посоветовать…

Йосель отвернулся, снова переложил в левую руку вожжи и хлестнул кнутом лошадей. Не оборачиваясь к нам, он размышлял вслух, что его совет лучший: он напишет хорошее письмо к своим родственникам в Америку, и такое письмо, что они там все помучаются.

И еще одно знает Йосель: есть у него свой родственник, таки партийный. Так он таки в одном казане кипит со всеми финотделами и их инспекторами. Поэтому он знает, как «они» за тот рубль переживают. Миллион дырок. Надо их все понемногу заткнуть. Снова надо забивать новые сваи и что-то строить. Ну, а с одного подсолнуха дважды масла не выжмешь.

— Ша, а разве наш Биро-Биджан — не стройка?