Бирма: ад полузабытой войны - [9]

Эрик Томлин в тот день, когда японцы вошли в Рангун, ползал от одной стрелковой ячейки к другой, чтобы проверить, правильно ли его солдаты подготовили промежуточные позиции на половине высоты сильно заросшего склона.

Некоторые из его опытных сослуживцев очень плохо чувствовали себя в этих норах, быстро наполнявшихся водой при каждом дожде. Особенно тяжело приходилось гуркам — солдатам с чисто наступательным характером. Их можно было послать темной ночью, вооруженных только «кукри» — очень острым кривым кинжалом — на вражеские позиции, и там они могли убить дюжину врагов. Но стоило загнать их в дыру, из которой им нельзя было даже выйти, они брюзжали и даже проявляли неповиновение. Позиционная оборона — не их стихия.

Нугунг был одним из них. Сколько Томлин был солдатом, столько он знал этого маленького парня без одного переднего зуба. Зуб выбили ему во время драки в Индии. Нугунг даже в лучшие времена ел не каждый день, он курил крепкий табак в кривой трубке, а ночью просыпался даже от самого глубокого сна, если на расстоянии ста метров от него что-то двигалось.

— Я хотел бы иметь инстинкт, как у тебя, и жалование как у командира дивизии, — иногда говорил ему Томлин, когда чутье Нугунга спасало их от неприятностей. У воина из непальского высокогорья не было семьи. Он мечтал после войны демобилизоваться и вернуться в родные горы, найти себе молодую жену, а потом просто бездельничать, пока его жена будет возделывать на маленьком поле все, что нужно им двоим для жизни. Возможно, говорил он иногда, у нас будет еще пара детей.

Когда Томлин подполз к ячейке Нугунга, то увидел, что гурка пристально глядел на опушку леса у подножия горы, в восточном направлении. И как раз с этого направления можно было ожидать японцев, если они появятся здесь со стороны окруженного города Проме.

— Ну, что тут? — тихо спросил Томлин. Он был доволен ячейкой Нугунга, она даже выглядела уютной, боеприпасы были аккуратно сложены. Такой порядок не был обычным явлением в этих сборных войсках — 14-м армейском корпусе под командованием генерал-лейтенанта Слима, недавно созданном из остатков 17-й индийской пехотной дивизии и 1-й бирманской дивизии. Да так бывает и во всех прочих смешанных соединениях.

— Там что-то есть, — односложно ответил гурка. Лишь через какое-то время он отвел взгляд от опушки леса. — Если бы у нас были мины, мы обезопасили бы этот участок поляны за лесополосой.

— Но у нас нет мин, — ответил Томлин.

Он предложил гурке «Вудбайн», но тот, как всегда, отказался от сигареты. Нугунг охотнее засыпал в трубку порцию табака, который всегда носил в кармане брюк. Он закурил трубку, кашляя время от времени, потому что этот табак по крепости и запаху был еще злее даже низкокачественных сигарет «Вудбайн». — Атак как у нас нет мин, японцы смогут на этой опушке, которую мы не можем видеть, поставить минометы. Им легко будет наблюдать за нашим склоном, и они спокойно перестреляют нас всех.

Томлин знал, что гурка прав, но не в его власти было что-либо изменить. Он знал, что их позиция была частью более или менее связанной линии обороны, протянувшейся до Таунгу, не менее чем сто километров на восток. Она защищала не только нефтяные месторождения, начинающиеся на севере от нее. Нужно было не пустить японцев на запад. Но будут ли они наступать именно здесь?

Томлина мучили сомнения, не смогут ли японцы, натолкнувшись на сильное сопротивление, которое он организовал здесь, совершить обход и окружить его войска.

Он объяснил гурке свое мнение. — Они отдохнули, провоевали всего несколько дней, их тыл функционирует хорошо, и, в отличие от нас, они превосходно обеспечены оружием и боеприпасами.

Нугунг задумчиво раскуривал трубку. После долгой паузы он печально заметил:

— Подождем. Может быть, они настолько глупы, что упустят свой шанс.

— А если нет, мы попадем в ад разрезанные на маленькие кусочки, — кисло предсказал Томлин.

Японцы поступали куда умнее, чем этого хотелось бы Томлину, Нугунгу и прочим британским солдатам.

Через неделю после взятия Рангуна они сначала взяли Пегу — город на идущей на север главной автодороге на Мандалай. Этот сравнительно хорошо построенный транспортный путь, старая колониальная дорога, вела из Мандалая в Лашо, затем через китайскую границу и через провинцию Юньнань в город Куньмин. Так называемое Бирманское шоссе было важнейшей линией снабжения войск Чан Кайши, которые в южно-китайских провинциях с американской помощью сражались против японской армии, не давая ей продвинуться дальше на юг Китая. Теперь после внезапного наступления японцев в Бирме этот путь можно было перерезать, так сказать, у самого его корня. Рангун, исходный пункт, был уже утерян. Теперь там не мог разгрузиться ни один корабль с грузами для Чан Кайши. А по южному участку шоссе уже катились японские танки, артиллерия и колонны грузовиков на север — по направлению к Мандалаю. После этого их целью будет Лашо, последний бастион перед южной границей Китая. Оттуда можно будет взять Юньнань, а с нею и весь южный Китай в опасные клещи.

Но продвижение по дороге на Мандалай имело для японцев еще одно значение. Между этим путем и западной японской группировкой, продвигающейся от Рангуна через Проме к нефтяным скважинам близ города Енанджаун и дальше вдоль реки Иравади, к верхнему течению реки Чиндуин, в непосредственной близости от Индии, в продолговатом, похожем на длинный шланг «котле» стояли почти все британские войска, воюющие в Бирме. Если японцам удастся лишить их мобильности, их можно будет окружить. По мнению японцев, это будет не очень трудно — между клешнями щипцов находились почти двести километров практически непроходимых джунглей. А японские солдаты уже давно и хорошо были обучены войне в джунглях. Остальную работу сделает авиация. Японские летчики были намного сильнее той авиации, которую им еще могли противопоставить англичане.