Бирма: ад полузабытой войны - [32]

Уингейт со времен первого боевого опыта на Аракане был согласен с Маунтбэттеном, что нельзя полагаться только на оборону. Этого врага нужно бить в спину, изматывать, чтобы он не мог рискнуть на дальнейшее наступление.

17-я индийская дивизия и другие соединения, в том числе 33-й индийский армейский корпус, уже находились на пути в Импхал и Кохиму, хотя японцы еще не достигли никаких решающих успехов на земле.

— Погода? Уингейт взглянул на офицера, только что вошедшего с новейшей метеосводкой. Штаб «чиндитов» собрался в командном пункте Уингейта на краю аэродрома Лалагат. Недалеко от нищенских хижин забытой богом одноименной индийской деревни на полпути между Кохимой и ближайшими горами, точное название которых, в лучшем случае, знали только штабные картографы.

Офицер метеослужбы сообщил:

— Закат солнца через двадцать минут. Облаков нет. Ветер с юго-востока, от одного до трех баллов. Полнолуние.

— Это именно то, что нам нужно, — проворчал полковник Филипп Кокрэн, резкий мужчина, уже надевший пилотский комбинезон. Филипп Кокрэн был одним из самых лучших летчиков-истребителей в этом регионе. Ему доверили командование целым авиакрылом, собранной им самим пестрой авиачастью из бомбардировщиков, двухмоторных «транспортников», легких разведчиков и истребителей. Благодаря американским поставкам у него было достаточно С-47, чтобы буксировать целые стаи грузовых планеров. В качестве истребителей он выбрал быстрые Р-51 «Мустанг».

Эта не совсем предусмотренная учебниками мешанина получила от участников операции под кодовым обозначением «THURSDAY» ("Четверг"), шуточное прозвище "Цирк Кокрэна", не в последнюю очередь из-за авантюрного прошлого самого Кокрэна. Уже в возрасте 33 лет он был широко известным в США руководителем «авиацирка» — шоу-труппы летчиков, демонстрировавшей перед публикой искусство высшего пилотажа, подобно и Клэру Ли Ченно, работавшему сейчас со Стилуэллом в Китае. Филипп Кокрэн идеально дополнял самого Уингейта — решительный и любящий риск человек, несмотря на свое ребячество всегда излучавший доверие и надежность.

Генерал Слим, прибывший из Аракана в Лалагат, чтобы наблюдать за началом решающей операции «чиндитов», уже дал свое добро на старт. Это было 5 марта 1944 года. Уингейт все еще думал. За последние недели тяжелые бомбардировщики Стратегического авиационного командования нанесли бомбовые удары вплоть до дельты Иравади и даже по самому Рангуну. «Спитфайеры» новых 221-й и 224-й истребительных авиагрупп были готовы прикрыть «транспортники». Уже много недель «Мустанги» Кокрэна на малой высоте атаковали прифронтовые японские аэродромы и места концентрации войск, обрабатывали бомбами и пушками предусмотренные для высадки десантов места, и тем самым заставили японцев передислоцировать свои истребительные эскадрильи с прифронтовых аэродромов в глубокий тыл.

Три сравнительно плоских участка в излучине реки Иравади между Бамо и железнодорожной веткой в Мьичину, были отобраны в качестве опорных баз десанта. Они получили кодовые обозначения «Пикадилли», "Бродвей" и «Чауринхи». Вскоре им придется стать шипами, вонзившимися в плоть японцев, базами, откуда будут действовать и где будут снабжаться «чиндиты». Орд Ч. Уингейт для десанта на эти будущие опорные пункты подготовил 5 бригад. Их общая численность достигла 10 тысяч человек. С ними следовало высадить тысячу мулов, в горных условиях куда более надежных, чем моторные машины.

В этой второй операции принимали участие почти все "старые чиндиты". Уингейт во многих аспектах реорганизовал свои войска. Новые солдаты в большинстве своем были из бывшей 70-й дивизии, усиленные гурками, западно-африканцами и американцами. Официально соединение именовалось 3-й индийской дивизией, но Уингейт очень редко пользовался этим обозначением, для него они были просто «чиндиты». Его взгляд остановился на летчике, который вошел в командную палатку, отдал честь и ждал. В руке его была пленка с негативами. Когда Орд Ч. Уингейт осматривал кого-либо своим жестким, холодным взглядом, у того часто мурашки пробегали по спине. Но с уинг-коммандером Соундерсом такого не произошло. Он еще до наступления темноты на своем «Москито» провел последнюю воздушную разведку над местами высадки десанта. Так как никто не обращал на него внимания, и лишь Уингейт осматривал его своим острым взглядом, он откашлялся.

— В чем дело? Уингейт отвлекся от своих мыслей. Он не знал Соундерса, но заметил пленку. Конечно, этот человек принес данные последней воздушной разведки!

— Уинг-коммандер Соундерс, с фотоснимками на 16.45. Уингейт взял ролик широкой пленки, дал один ее конец адъютанту, потянул за другой, затем потер лоб:

— Я правильно вижу, это на «Пикадилли»?

Подошел Кокрэн. Взглянул на полоску целлулоида. Через секунды он прорычал:

— Вот так проклятые, вшивые мерзавцы!

— Вы правильно видите, сэр, — ответил Соундерс на вопрос Уингейта. Повсюду на «Пикадилли» лежат поваленные ствола деревьев, посадка невозможна.

Вспышка гнева Кокрэна показала его не особо джентльменское обращение с английским языком.

— Скажи пилотам, что мы не идем на "Пикадилли", — приказал ему Уингейт. — Перебрасываем всех на «Бродвей».