BioShock: Восторг - [82]

Он вздохнул, поставил пиво обратно на стол, нажал на кнопку записи диктофона и заговорил:

– Восторг меняется, но Райан не может разглядеть волков в лесу. Фонтейн… он просто мошенник и грамотный вор при деньгах, но у него АДАМ, и это делает его главным. Он вкладывает деньги во все более мощные и лучшие плазмиды, да еще и в эти «Дома Фонтейна для бедных». Хотя, как по мне, это «Центры вербовки Фонтейна»! У него скоро будет своя армия сплайсеров, а у нас целая куча проблем.

Билл остановил запись. Ему было о чем сказать еще, но он не хотел, чтобы его сомнения по поводу Восторга оказались запечатлены на пленке.

Телефон на журнальном столике зазвонил. Он взял трубку:

– Это Билл.

– МакДонаг? Это Салливан, У нас еще три убийства в Верхнем Атриуме… Совет устраивает экстренную встречу...

Зал собраний Совета 1956

Эндрю Райан не был уверен, что ему очень хочется проводить это специальное заседание Совета Восторга. Но он успокоил себя мыслью, что придет Салливан и МакДонаг. Он все еще чувствовал, что этим двоим можно доверять.

В этот раз пришли только шестеро. Они собрались за овальным столом в небольшой богато украшенной золотом комнате, которая находилась на верхнем этаже самого высокого «небоскреба» Восторга. Анна, Билл, Салливан, Антон Кинкайд, Райан, Риццо.

Райану не хватало здесь Рубена Гриви, а вот без Анны Калпеппер он бы вполне обошелся. Она любила лезть в любой разговор, не имея при этом никаких дельных мыслей. Ему не следовало допускать ее в Совет.

Райан двигал по столу кружку с кофе, так и не отпив из нее. Он как никогда остро чувствовал свой возраст. Его роль наставника и руководителя Восторга становилась все тяжелее – он почти физически ощущал, как эта ноша давит на его спину, заставляя кости трещать. И некоторые люди из Совета делали все только хуже – вечно окружали его своими слабыми, мелкими идеями. А тем временем проблемы Восторга становились проблемами Эндрю Райана: преступность, диверсанты, бездумное использование плазмидов, постоянный проблемы с техобслуживанием… чтобы справиться со всем этим, нужен был действительно проницательный взгляд на вещи. Он все отчетливее и отчетливее понимал это. Человек должен быть готов принимать большие решения для избавления от больших проблем.

– Здесь мы ближе всех к поверхности, – сказала Анна, сидя с чашкой чая. – Я даже начинаю думать, что не будет большого вреда, если устроить… несколько экскурсий туда. В смысле, поблизости, на лодке… – она взглянула вверх, на стеклянный потолок. Свет, проникавший сквозь стекло, добавляя электрическому освещению комнаты бледный бело-синий цвет, так что обращенное вверх лицо Анны походило на маску мима. Это напомнило Райану о Сандере Коэне, и он обрадовался, что художник так и не пришел. Он становился все более своеобразным. От него пришло лишь письмо по пневмопочте с какими-то загадочными извинениями, что он «полностью увлечен охотой на искусство, которое должно быть схвачено и помещено на сцену, в приготовлении к Титаномахии³⁶».

Титаномахия? О чем он вообще говорил?

Райан посмотрел вверх, когда над ними мелькнула тень: силуэт большой, гладкой акулы. Она с любопытством кружила над комнатой.

– Настанет день, – сказал Райан, – и у нас будут такие экскурсии, Анна. Но всему свое время.

Анна вздохнула и посмотрела на него жалобным взглядом. В последнее время подобное просто приводило его в ярость.

– Осмелюсь заметить, уже десять лет прошло с Хиросимы. И атомное оружие больше никто не применял. А новая война оказалась «холодной». Это сообщает радио.

Риццо скептически фыркнул и посмотрел на нее:

– У русских уже столько же атомных бомб, сколько и у США, мисс Калпеппер. Там настоящий пороховой погреб! Комми подгребли под себя Китай. У Советов в каждом, будь оно неладно, месте есть свои агенты! Наступление атомной войны – вопрос времени!

– Именно так, – сказал Райан. Старый добрый Риццо. Разумный человек. – По этой причине нам надо прятаться настолько хорошо, насколько это только возможно. Нам не нужно, чтобы кто-то снаружи заметил нас. Хватает и маяка. Если бы он не был необходим для подачи воздуха… – Райан сменил тему: – Давайте займемся делом. Нам нужно определить политику по отношению ко всему этому насилию...

– Это просто, босс, – сказал Салливан, облокотившись на стол и смотря вокруг измученным взглядом. – Мы должны запретить плазмиды. Я знаю, как вы относитесь к запрету товаров. Но у нас нет выбора! Вы говорили об атомном оружии, так вот, как по мне, плазмиды не сильно безопаснее этого…

Слова Салливана звучали немного невнятно. Перед встречей он выпил. Райан постарался сохранять терпение.

– Шеф, я знаю, вам было нелегко вот так потерять Харкера. Но у Рынка своя жизнь. И мы не можем душить ее запретами или даже, – у него были проблемы с произношением следующего слова, – регулированием. Есть простое решение. «Райан Энтерпрайзес» сейчас выходит на плазмидный рынок. У людей появится лучший продукт, и они перестанут покупать тот, от которого лишаются рассудка, – он посмотрел на Билла, подумав о том, что тот выглядит утомленным и встревоженным. – А что ты думаешь, Билл?