Биография отца Бешеного - [29]

Счастливой тебе жизни, моя дорогая дочурка!..

Если бы я женился на своей первой любви, много чего бы не было. Кстати, не было бы и книг о Бешеном, а также и моих фильмов. Но не было бы тяжелых жизненных испытаний: российских тюрем, Афганистана, тяжелого ранения в живот...

Хотел бы я, чтобы всего этого не было? Всего, что перечислено после "но", возможно,.. но тогда не было бы ТАКИХ книг о Бешенном, ТАКИХ фильмов: возможно, они и были бы, но были бы совсем другими.

Хотел бы я этого? Нет, ни в коем случае!..

А это значит, что для моей биографии ХОРОШО, что история не имеет сослагательного наклонения...

В нашем классе было четверо пацанов, которые довольно сильно отличались не только от ребят нашего класса, но и от остальных мальчишек в школе. Никита Фридьев, Гена Царенко, Женя Ясько и ваш покорный слуга. Мы всегда выглядели намного старше своих лет: года на три, а то и больше.

Наша четверка была более развита физически, все отличались большим ростом и, конечно же, были хулиганистее остальных парней из нашей школы, а когда мы дошли до седьмого класса, нас побаивались даже десятиклассники.

Трудно сказать, что было причиной нашего столь быстрого физического взросления: то ли природные данные, то ли постоянное соперничество между нами, то ли фанатичная преданность спорту. Скорее всего и то, и другое, и третье.

До пятого класса у нас в школе физруком был Петр Петрович, фамилии которого я не помню, но которого ученики за глаза называли Петя-Петя. Не думаю, что Петр Петрович имел за спиной физкультурное образование или высокие спортивные показатели. Но я благодарен ему за то, что он научил меня управлять своим телом, выработал на всю жизнь прямую, стройную походку.

За два-три года, что он проработал в нашей школе, Петя-Петя на всех уроках заставлял нас делать разнообразные кувырки вперед, четко ходить строем и прыгать: вперед, назад, вбок. Все эти элементы выполнялись нашей четверкой на "отлично", и мы всегда открыто соперничали друг с другом.

Скорее всего наши спортивные успехи на этом бы и закончились, если бы к нам в школу, по счастью, не пришел работать Владимир Семенович Доброквашин.

Не знаю, как для остальных, но для меня Владимир Семенович стал вторым отцом. До сих пор не пойму, почему этот гигант двухметрового роста, чемпион Украины по плаванию, вдруг всерьез, до самозабвения увлекся легкой атлетикой, отдавая все свои силы и время этому спорту?

Вскоре после его прихода команда нашей школы по легкой атлетике победила на первенстве Советского района, потом на первенстве города, а потом к нам добавилось человек пять из других школ, и наша сборная поехала в Курган, на первенство зоны - Сибири, Урала и Дальнего Востока, где мы заняли первое место.

Кстати, именно там я и установил рекорд зоны по юношескому легкоатлетическому многоборью, который продержался больше двенадцати лет.

Владимир Семенович был не только отличным тренером, но и прекрасным организатором. Не забыв свое "водное" прошлое, он сумел выбить деньги в роно и построил в нашей школе единственный в городе крытый бассейн. Так наши ребята и девчонки научились плавать буквально с первого класса.

А годы спустя, когда я уже был студентом, Владимир Семенович возглавил строительство первого большого крытого плавательного комплекса на берегу Иртыша. Многие и сегодня именуют этот комплекс "Поплавок Доброквашина"...

Я настолько увлекся легкой атлетикой, что даже перейдя в школу рабочей молодежи: работая днем и учась по вечерам, - умудрялся находить время для тренировок и незадолго до получения аттестата зрелости поехал с командой в Москву на спартакиаду школьников, где стал призером по восьмиборью, метанию диска и в эстафете четыре по сто метров. На этой спартакиаде наша команда не вошла в число призеров, но заняла почетное четвертое место...

Время после окончания пятого класса было наполнено разными событиями, но я остановлюсь лишь на нескольких.

Как уже говорилось, я не был идеальным ребенком и лучшим учеником. Когда нас распустили на школьные каникулы после пятого класса, я не мог в отличие от своего друга Акимчика радовать хорошими отметками, а потому запрятал свой табель подальше, надеясь, что мать не вспомнит о нем, а потом... потом как-нибудь...

Как всегда, наше родное русское "авось": авось пронесет...

Не пронесло! Как я ни изворачивался, сколько ни придумывал небылиц, все оказалось тщетным: мама потребовала показать ей мой табель. Увиденное так крепко ее расстроило, что мама от всей души прошлась по моей спине и ниже отцовским ремнем, что меня, впрочем, не особо-то и задело. Все бы, наверное, этим, как обычно, и закончилось: недол-гие слезы, обещания "больше не буду" и примирение, но на этот раз мама, возможно уже предчувствуя беду, которая ее ожидала на работе, сорвалась и в сердцах решила состричь на голове мой "кок". Это был особый начес спереди, модный в те годы, которым я весьма гордился: холил его и лелеял и даже подвивал мамиными щипцами. И очень часто слышал себе вослед обидное прозвище: "стиляга".

Схватив ножницы, мама стриганула мою гордость. Снести это было выше моих сил: я заорал истошным голосом и крикнул ей нечто обидное, типа - "ты мне больше не мать", за что получил по голове ножницами. Было не столько больно, сколько обидно, и я, крикнув, что ухожу из дома "навсегда" и она больше меня никогда не увидит, бросился вон из квартиры.