Билл-завоеватель - [59]

, Билл зашагал прочь от пруда и углубился в тихую лиственную аллею.

Если что и могло успокоить бушевавшую в его сердце ярость, то именно эта мягкая лиственная зелень в безлюдном уголке парка, куда, казалось, не ступала людская нога. Слева пели на ветках птицы, справа гудели над клумбами шмели. Однако Билл не поддался на лесные чары и не бросил пакет. Его преследовало суеверное чувство, что ему недолго оставаться одному в этом заброшенном уголке. Предчувствие не обмануло. Через долю секунды из-за большого куста на повороте показались двое, молодой человек и девушка.

Девушка была хорошенькая, ладная, но внимание Билла привлекла не она, а ее спутник. Он был высокого роста, кареглазый, с каштановыми волосами, в длинном развевающемся галстуке розовато-лилового шелка, из-за чего казался похожим на художника. В чертах его Биллу померещилось что-то смутно знакомое. Вроде бы они уже встречались.

Молодой человек поднял глаза и на лице его появилось выражение, которого Билл не понял. Это было узнавание – но не только. Не будь предположение настолько нелепым, Билл сказал бы, что это – страх. Карие глаза расширились, каштановые волосы зашевелились от ветра (шляпу он нес руке), и Биллу почудилось, что они встали дыбом.

– Привет, – сказал Билл. Он не мог вспомнить, кто это, но, судя по его реакции, они знакомы.

– Привет, – сипло произнес молодой человек.

– Хороший денек, – заметил Билл.

Неведомый знакомец явно успокоился, словно ожидал от Билла враждебности и приятно изумлен его вежливым тоном. Тонкое лицо просветлело.

– Чудесный, – сказал он. – Чудесный, чудесный, чудесный.

Наступило неловкое молчание. И тут на Билла что-то нашло. Повинуясь непреодолимому порыву, он выбросил вперед руку.

– Держите! – выпалил он, сунул молодому человеку пакет и быстро зашагал прочь. Чувства в нем бурлили, но сильнее всего было непомерное, ошеломляющее облегчение. Он вспомнил, как в детстве впервые прочел рассказ Стивенсона – тот самый, в которым надо было продать бутылку с чертиком дешевле, чем ты ее купил. С той поры прошло лет двенадцать, но сейчас отчетливо вспомнилось то мгновение, когда пьяный шкипер забирает у героя бутылку. Ощущение было в точности то же самое. Молодой человек, вполне вероятно, сочтет его сумасшедшим, но вряд ли побежит следом, чтобы сказать об этом и вернуть пакет, если же побежит, придется держаться твердо.

Билл остановился. Плавный ход его мыслей резко застопорился – он внезапно сообразил, где видел этого молодого человека. Ну конечно же, в саду Холли-хауза, когда гонялся за ним с намерением учинить расправу! Это был Родерик Пайк.

Билл мрачно улыбнулся. Родерик Пайк! Нет, Родерик Пайк не побежит возвращать пакет.

И тут мысли его понеслись с такой быстротой, что он перестал за ними поспевать. Если это Родерик Пайк, то с какой стати он разгуливает по парку рука об руку с девушкой? Ему положено брести, не разбирая дороги, и думать о сбежавшей невесте! Как смеет человек, лишившийся Флик, вести себя настолько бездушно!

Тут мысли приняли новое направление, и были они так тяжелы, что Биллу пришлось сесть.

Флик! Конечно, он и на минуту по-настоящему не забывал Флик, но именно встреча с Пайком воскресила в памяти ее образ, да так живо, будто он только что вспомнил. Флик!.. Он видел ее так явственно, словно она рядом… Флик радостная, улыбающаяся; Флик усталая, в слезах; Флик испуганная, ищущая у него защиты… целая галерея портретов, один милее другого. И вдруг, как если бы он знал это все время, Билл понял, что любит Флик.

Конечно… Какой же он болван, что не догадался раньше! Джадсон говорит, что он хмурый, как дождливое воскресенье в Питтсбурге. Правильно. Так и есть. А почему? Потому что с отъездом Флик жизнь стала пустой и бессмысленной. Это-то терзало его в последние недели.

Билл встал. Он горел тем жаром, который находит в минуты прозрения. Он полез в карман за трубкой – сейчас определенно требовалось выкурить трубочку, а то и две – и обнаружил, что забыл ее дома. Поскольку без трубки думать было невозможно, он повернул назад.

Джадсон, образец такта, по-прежнему где-то гулял. Билл порадовался -он предпочитал побыть в одиночестве. Трубка отыскалась на обеденном столе рядом с недописанным письмом; Билл забрал ее и ушел в гостиную.

На столике лежала телеграмма. Билл распечатал ее, втайне надеясь, что она – от Флик, и с разочарованием прочел, что дядя Кули прибывает завтра в Саутгемптон и рассчитывает увидеть Билла в три часа в Клубе Букинистов на Пэлл-Мэлл.

Билл не знал, что мистер Параден собирается в Англию. Сперва он пожалел, что не сможет сообщить ничего ошеломляющего в связи с деятельностью мистера Уилфреда Слинсби. Да, дядя Кули приезжает совсем некстати.

Однако от него нельзя просто отмахнуться. Билл посчитал, что произведет лучшее впечатление, если не станет дожидаться трех, а поедет на вокзал Ватерлоо встречать поезд из Саутгемптона. Приняв решение, он сел и погрузился в сладкие мечты о Флик.

Глава XIV. Чудо на вокзале Ватерлоо

1

На следующее утро Билл легкой походкой шагал через мост Челси. Он шел на вокзал. Часть предыдущей ночи он провел без сна и временами даже сомневался в цельности своего характера. Он спрашивал себя, способен ли на подлинные чувства человек, так легко переходящий к новой любви? или это пустой, мелкий тип, достойный всяческого презрения? С двенадцати тридцати до без четверти два он склонен был ответить отрицательно на первый вопрос и положительно на второй, но в час сорок пять его разгоряченный ум наткнулся на утешительную мысль о Ромео.