Билет в один конец - [3]

Лео — мой лучший друг. Лео! Не так просто о нем рассказать. Он… Да, он очень способный. У него неуемная фантазия. Постоянно он что-то изобретает. Врывается ко мне с очередной своей идеей, и этим меня огорчает. И сам огорчается, когда узнает, что это давно уже изобрели. Он хорошо рисует. Даже очень хорошо. И пишет. Да, пишет обыкновенной шариковой ручкой. Уже лет сто никто не пишет ручкой, только ставят подписи в документах. А Лео пишет, причем может и правой рукой, и левой, и слева направо, и справа налево. Для чего ему это нужно, он и сам не знает, потому не любит, когда ему задают такие вопросы. В общем, Лео интересуется, по-моему, всем на свете. В общем, Лео — человек очень интересный и разносторонний. И именно поэтому никому не нужный. Ну, какой толк в наше время от его талантов? Все это совершенно не ценится в нашем обществе. Потому Лео оказался среди бесчисленного количества безработных, да еще так называемых бесперспективных. Человечество добилось того, что почти всю работу выполняют компьютеры. Раньше были такие профессии, как врачи, судьи, адвокаты, учителя, дизайнеры, переводчики, художники… Да мало ли кто еще. Теперь компьютерные программы ставят диагноз и назначают лечение, учат, следят за порядком в городе, выносят вердикт в суде, проектируют… И надо сказать, что вполне справляются со своей работой. И люди нужны в основном для того, чтобы обслуживать эти компьютеры. А это значит, что люди и сами должны быть похожими на роботов — четко и хорошо выполнять свою работу. Остались, конечно, еще некоторые специальности — научные сотрудники, руководители учреждений, или вот психологи, как я. Но ведь не все подходят для такой работы, да и рабочих мест все равно столько не наберешь. Практически исчезли и все рабочие специальности, иногда еще берут людей в сферу услуг, и то лишь для создания некоего «лица фирмы».

В тот же вечер я осторожно намекнул Лео, что существует такая возможность. Лео, к моему удивлению, сразу же ухватился за нее.

— Ездят же люди работать в другие страны. Это почти то же самое. Пять лет, даже десять… Что меня ждет здесь? Бедность, унижения, ощущение своей ненужности. А там…

— Что там — этого никто не знает. — Все же я не хотел, чтобы Лео решал что-то сгоряча, не подумав.

— Да, это неизвестно. А неизвестность — это все же какой-то шанс. Здесь же, согласись, все известно, и никаких перспектив не видно. И если честно, меня здесь ничто не удерживает. Да, друзья, родители. Но они никуда не исчезнут за такое время. Не исчезнете?

— Уж постараемся. Но все же подумай.

Лео задумался. Наверное, подумал о девушке, с которой недавно расстался, Эльжбете. Он тогда очень переживал, ходил сам не свой, и надеялся, что они вновь будут вместе. Эльжбета не выделялась ни особой красотой, ни умом, но было в ней что-то неуловимое, что так притягивало Лео. Чем-то они были даже похожи. Беда в том, что у нее были большие амбиции и она строила грандиозные планы, в которые Лео никак не вписывался. И Лео, наверное, решил, что пять лет — это как раз такой срок, за который все может решиться. Либо его чувства к ней угаснут, либо, вернувшись, он будет занимать совсем другое положение, которое будет ее удовлетворять. А может, и она переоценит свои взгляды. И это, конечно, разумно, во всяком случае, лучше, чем мозолить ей глаза и вздыхать от безысходности, ведь изменить он все равно ничего не может.

И через несколько минут Лео сказал:

— И думать нечего. Еду. Лечу. Или… Что там делают со временем?

Мы решили, что Лео понемногу начнет готовиться, пройдет тесты, а я присмотрюсь и разузнаю, что там и как.

За месяц работы на бирже стало ясно, что полететь в прошлое хотят очень многие. Оказалось, что число людей, которым нечего терять, больше, чем я думал раньше. Но тестирование пропускало далеко не всех. Предпочтение отдавалось людям одиноким, у которых не было семьи, близких. Допускались также бездетные семейные пары, пожилые люди, у которых еще были силы и желание менять свою жизнь. И таких оказалось немало, биржа даже наняла еще одного психолога, молодую симпатичную женщину, которая уже несколько лет не могла найти работу. Вообще-то, Рита тоже пришла для того, чтобы пройти тестирование, но мой шеф, увидев, что я не справляюсь с таким потоком, предложил ей остаться у нас. Она согласилась, кажется, с большим облегчением.

Прошедшие тестирование попадали ко мне, зная лишь приблизительную дату своего путешествия: двадцатый век, или первая половина шестнадцатого… Более точная дата определялась и вносилась в базу данных позже, уже перед самым отправлением. Почему — я не мог понять, впрочем, и не очень задумывался. Даже зная приблизительную дату, я мог подготовить людей к перемещению. Как и говорил шеф, поначалу было очень много сомневающихся, готовых отступить, если что-то вдруг им покажется не так. Я хорошо помню самых первых своих клиентов, которых я принял в первый день работы. Это была молодая семейная пара, мужчина лет сорока, разведенная женщина такого же возраста и несколько юнцов. Все они вели себя по-разному. Пара переглядывалась, как бы ища поддержку друг у друга, но почти сразу стало ясно, что их все устраивает и они не отступят. Мужчина не сомневался в своем решении. Выглядел он как-то обреченно, как человек, которому уже все равно, куда податься и что с ним будет. Женщина была, на мой взгляд, глуповата: спрашивала, выдадут ли ей персональную машину времени, если вдруг ей что-то не понравится и она захочет вернуться. Узнав, что персональных машин не будет, чуть было не отказалась, и успокоилась только, когда я ей сказал, что там, куда она отправляется (не так уж и далеко, в начало 21 века), уже есть компьютеры, телефоны и прочие вещи, среди которых она будет чувствовать себя вполне уютно. Молодые люди были полны решимости и готовы к приключениям и подвигам, как и положено молодым во все времена. С ними проблем не было, хотя один из них отправлялся в девятый век.