Билет на балкон - [15]

– Ван Ич, можно в шкаф?

Учитель литературы в это время шпарил наизусть главу из «Былого и дум» и, естественно, этот идиотский вопрос оставил без внимания. Тогда Синицын вперевалку направился к шкафу, раскрыл его и стал в нем рыться (шкаф был преогромнейший).

– За-ш-ш-ка-ф-ф-ф, – зашептал Пяткин шепотом, который смог бы разбудить заснувшего летаргическим сном.

Сделав несколько кругов по классу, учитель литературы наконец заметил рывшегося в шкафу Синицына. Продолжая читать главу, Ван Ич побежал к шкафу. И вот, когда он пробегал расстояние между столом и шкафом, кто-то довольно отчетливо вскрикнул:

– Ой!

Иван Ильич перестал читать и остановился.

– О-ей-ей! – наконец уже явственно раздался вопль.

Все раскрыли рты от изумления. Крик явно шел из-под земли. Чтобы проверить свое предположение, Ван Ич притопнул ногой. И тогда уже человек под землей заорал не своим голосом. Учитель литературы с выражением почти мистического ужаса на лице уставился на половицу. Из-под пола вылез взлохмаченный, поцарапанный Глорский. Из правой щеки, куда ему вонзился гвоздь от половицы, сочилась кровь.

– Здравствуйте, Ван Ич! – поздоровался Глорский.

– Да-да, – сказал он. – Я слышал… Это вы играете в прятки…

– Да, Ван Ич.

– Но все-таки, согласитесь, на уроке литературы, особенно когда мы проходим Герцена…

– Я понимаю. Извините, пожалуйста, Ван Ич.

– Нет, нет… особенно когда мы проходим Герцена…

– Я больше не буду, Ван Ич.

– Нет… нет… Если вам не интересна жизнь Герцена и вы предпочитаете играть в прятки, вместо того чтобы читать «Былое и думы», я не буду вам мешать. Пожалуйста, продолжайте.

– Да нет, Ван Ич, я предпочитаю «Былое и думы».

– Нет, прошу вас, полезайте назад… Как ваша фамилия?

– Глорский, Ван Ич. Я всегда с удовольствием читал «Былое и думы», Ван Ич.

– Нет… прошу вас.

– Но я очень люблю «Былое и думы».

– И все-таки я не хочу насиловать вашу волю.

– Это не насилие, Ван Ич. Мне самому надоело лежать под полом.

– И все-таки полезайте назад… Как ваша фамилия?

– Глорский.

– Полезайте, товарищ Глорский Надо всегда доводить дело до конца.

– Я в другой раз, Ван Ич.

– Если вы не полезете назад и тем самым нарушите свои обязательства перед товарищами, я вынужден буду доложить директору… э… э… о вашей непорядочности.

Лезть под пол было, конечно, лучше, чем идти к директору, и Глорский, тяжело вздохнув, опять лег под пол.

С тех пор ритуал начала урока у Ивана Ильича несколько изменился. Он уже не кричал с порога: «Сегодня – Пушкин!» или: «Сегодня – Добролюбов!», а вежливо осведомлялся:

– Мой урок не помешает ничьим планам?

– Нет, Ван Ич, – хором отвечал класс, и громче всех – Глорский.

– А товарищ, который слушал Герцена из-под пола, здесь присутствует?

– Я здесь! – вскакивал Борис.

– Может, вам, товарищ Глорский, не интересна тема сегодняшнего урока?

– Что вы, Ван Ич! – горячо протестовал Борис. – Я очень люблю эту тему!

– Ну, тогда прочтите мне отрывок.

И так почти каждый урок. В конце концов Ван Ич довел Глорского до того, что тот сочинил на него эпиграмму (подражание Пушкину). Популярностью эпиграмма затмила лучшие произведения Александра Сергеевича. Ее переписывали, выучивали наизусть. Вдохновленный Глорский приступил к поэме. Поэма пошла гулять по всей школе. Это уже был настоящий успех. Глорский приступил к созданию романа в стихах. Неизвестно, чем бы кончилось «воспевание» учителя литературы, если бы кто-то (скорее всего это была примерная ученица) предупредительно не положил полное собрание сочинений Глорского на стол Ван Ича.

Иван Ильич внимательно прочитал поэму (на это ему потребовалось пол-урока, в течение которых класс сидел, затаив дыхание, а Глорский серьезно подумывал, не выброситься ли ему из окна), потом спросил:

– Кто же автор?

Класс молчал.

Иван Ильич почему-то уставился на примерную ученицу и стал пожирать ее глазами.

– Вы?

– Что вы, Ван Ич! – вспыхнула ученица. – Разве я бы позволила такое?! Вы заявите, Ван Ич, в милицию, они сразу разберутся.

– Это я, – встал Глорский.

– A… это тот товарищ, который слушал Герцена из-под пола?

Глорский опустил голову.

– Я вас попрошу остаться после уроков.

После уроков Ван Ич сказал:

– А что, неплохо написано. Вам надо серьезно заняться литературным творчеством. Вы находчивы, изобретательны: это надо же додуматься – залезть под пол, – а самое главное, вы владеете образным словом.

Глорский ожидал услышать что угодно, но не это.

– Я не хотел именно про вас, Ван Ич, – забормотал он в растерянности. – Это само собой получилось…

С этого вечера началась их дружба.

Иван Ильич дал Борису несколько тем для стихов. Потом они вместе попробовали силы в рассказе. Ван Ич остался доволен первыми опытами. С его сопроводительным письмом Глорский отослал все свое творчество в областную комсомольскую газету. Вскоре там напечатали небольшой рассказ, а остальное вернули с бодрой рецензией: «Продолжайте работать».

На радостях Иван Ильич пригласил своего ученика к себе домой. Борис впервые посетил домик учителя литературы. Об этом домике в школе ходили самые невероятные слухи. Первоклашки, например, утверждали, что Иван Ильич разводит змей и кладет их на ночь под подушку. Среди учеников старших классов ходили смутные слухи о каких-то запрещенных книгах, «еще с буквой "ять"».