Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств - [55]

В ту ночь я долго сидел за книгами и занимался поисками в Интернете, а когда наконец уснул, мне стали сниться дикие сны. Восседая на атомах, я со скоростью света мчался через галактики, которые все больше расширялись и в итоге сжирались черными дырами. Они заглотили и свет, и меня. Наутро я проснулся, мокрый от пота, с бешено колотящимся сердцем. Я был в замешательстве. Куда меня все это выведет?

Через несколько недель я познакомился с английским юмором, тонкой эксцентрикой и изысканной ученостью. Два известных на весь мир профессора из Оксфорда, исследователи сердца Дэнис Ноубл и Дэвид Патерсон, обсуждали в видео-интервью будущее кардиологии [153]. Патерсон разделял мои взгляды, говоря о том, что величайший вызов современной медицины заключается в том, чтобы снова соединить фрагменты обследуемого человека вплоть до генетических деталей и интегрировать их в целостную медицину. Это задача междисциплинарной, транснациональной медицины на стыке математики, физики, химии, информатики, инженерных и социальных наук, психологии и философии. Его мудрые слова произвели на меня неизгладимое впечатление, и я решил увеличить масштаб своих поисков сердечных тайн и начать мыслить шире, чем привык.

Во времена моего студенчества – а во многих местах и по сей день – кардиологи преподают науку о сердце, неврологи – о мозге, а психиатры – о душе. Этот редукционизм современной медицины разложил человека на дисциплины об органах и молекулах. С одной стороны, так удобнее понять функции в деталях. С другой стороны, при этом упускаются из вида важные взаимосвязи. Все целиком – это нечто большее, чем голос отдельных частей, и это «большее» находится в сложном взаимодействии с системами органов, с телом, психикой и, разумеется, с окружающей средой. Но какие фрагменты целого способно воспринимать сердце? И хотя мы это в себе ощущаем, мы до сих пор не обнаружили в сердце никаких датчиков сочувствия или любви. Если присмотреться внимательнее, то в прекрасном слове «воспринимать» заключена одна очень важная часть, а именно «принимать». Я себе этот вопрос еще не задавал, но является ли то, что мы воспринимаем органами чувств, что мы слышим, видим, чувствуем на запах и вкус и к чему прикасаемся, истиной?

Единое целое

Истиной в философском смысле является все, что есть, и любое Бытие означает истину. А это может быть значительно больше, чем мы можем овеществить своими органами чувств физиологически измеримым образом. И может выходить далеко за рамки наших представлений. Истина с точки зрения понятия и содержания значительно отличается от реальности. Слово «реальность» произошло от латинского res и обозначает «предмет» или «вещь». Следовательно, реальность – это вещественность. Мы называем реальным то, что способны охватить своими пятью классическими органами чувств. Предметы, к которым мы прикасаемся руками или кожей и которые видим глазами. А также яства, которые мы чуем носом и смакуем языком. И, конечно же, шумы, которые улавливаем ушами. Наш орган чувств – глаз – позволяет различать определенные длины световых волн, которые в виде цветов отображают внутреннее представление о реальности. То, что мы, люди, постигаем своими органами чувств, является не истиной, а реальностью, которая представляет собой четко ограниченный сегмент истины, а прежде всего бытия.

Существует огромное количество длин световых волн, например рентгеновские лучи или радиоволны, которых мы не видим. Однако различные звуковые волны мы улавливаем, а некоторые животные слышат, видят и чуют гораздо больше или совсем иначе, чем люди. Перелетные птицы направляются в Африку, полагаясь на магнитное поле Земли, недостижимое для наших органов чувств. Китам, которые так же, как и мы, являются млекопитающими, это магнитное поле помогает найти дорогу в бескрайних океанах. Летучие мыши оснащены эхо-системой, и сигналы радаров – это их реальность, а черная картинка со множеством белых точек – мухами – означает для них сытую ночь. Собаки способны учуять колбасу задолго до того, как мы, люди, достанем ее из сумки. Их реальность оформлена иначе под воздействием высокочувствительного нюха, и они преимущественно живут в мире запахов.

Мы все это знаем и в процессе научных поисков истины расширяем реальность, добавляя в нее феномены, которые мы можем доказать, но не можем уловить нашими пятью органами чувств. Например, долгое время существовал научный консенсус о том, что мы состоим из мельчайших частиц, атомов. Модели атомов, их взаимодействие и соединение с молекулами отлично годятся для объяснения реального мира, хотя никто и никогда ни одного атома не видел. «Подобные модели мы тогда наделяем статусом действительности, или абсолютной истины», – писал Стивен Хокинг [154]. Модель атомарной действительности была разрушена почти 100 лет назад квантовой физикой, которая настаивает на том, что все состоит из мельчайших частиц. Однако элементарные частицы нельзя представить себе так, как мини-кубик LEGO или атом. Они намного меньше и ведут гермафродитное существование, то есть могут быть как частицей, так и световой волной. Элементарные частицы способны одновременно находиться в разных местах, разделенных миллионами световых лет, и вести себя «как призраки», как выразился Альберт Эйнштейн. Они так же сильно любят синхронизироваться, как маятниковые часы, но каким-то странным образом подмечают, когда за ними наблюдают. Тогда они четко обозначают, кто они такие – частицы или волны. Как из этой странной смеси получается макроскопическая материя, в том числе человеческий организм, сегодня, как и прежде, является предметом множества моделей действительности, теорий и дискуссий.