Бичо-Джан. Рассказы - [12]

И девочка с укором взглянула в синие глаза Кико.

Тот смутился. Шуша была права. С тех пор, как поселился в замке Али, он и внимания не обращает на свою недавнюю подругу проказ и игр. Но гордому по натуре Кико не понравилось замечание Шуши в присутствии Али, и он, надменно закинув головку, крикнул сердито девочке:

— Не твое дело учить меня и проповеди мне читать, ты не мамао (священник)! Убирайся со своими нотациями и оставь нас в покое.

— И оставлю! — повысила в свою очередь голос Шуша. — А только пожалеешь, чего доброго, Кико, что верную собачку променял на хищную чекалку.

Девочка с гордо поднятой головой ушла в дом, оставив в саду обоих приятелей.

* * *

Какой дивный вечер!

Солнце только что утонуло в горах, пурпуровое, как огромный яркий цветок гранатника; цветы сильнее запахли в ущельях; легкий прохладный ветерок подул сверху. Изнуренные дневным зноем горы облегченно вздохнули.

По узкой горной тропинке ехали два чепара с винтовками за плечами, в высоких барашковых папахах, а между ними — маленький князек. Далеко опередив своих путников, скакал на горном скакуне Али. У него тоже болталась за плечами винтовка, а баранья шапка была лихо заломлена на затылок, обнажая до половины бритую круглую, как шар, голову.

По мере приближения к лесу все ощутимее становилась вечерняя прохлада, горный ветерок освежал разгоряченные от скачки лица всадников. Вот, наконец, и лес, разбросанный по склонам гор. Сколько пестрых ярких цветов в его сочной траве!

Чепары спешились. Соскочил с коня и Кико. Али давно уже углубился в чащу, говоря, что знает место, где растут лучшие цветы. Чепары и Кико собирают их в одном месте, Али — далеко от них, в самой чаще. Стреноженных коней пустили щипать сочную росистую траву.

Кико весь погрузился в собирание цветов. В то время как его спутники срезают своими кинжалами длинные ползучие ветви дикого виноградника и колючие сучья шиповника, сплошь усыпанные нежными белыми и алыми цветами, он срывает прелестные звездочки азалий, лесной гвоздики или пурпуровые цветы гранатника.

Кико забыл свою размолвку с Шушей, забыл и черные печальные глазки девочки, которая провожала его до ворот замка.

"Что ж такое? Кто виноват, что она капризничает и не хочет дружить с Али, сумевшим за короткое время стать таким нужным и близким, — рассуждает Кико, нагибаясь к траве и срывая то цветок гвоздики, то дикой ромашки, или протягивая руку к ветвям гранатника и дикой лозы. — . Однако где же это Али? Куда он скрылся? Не заблудился ли он в чаще, бедняга?" — внезапно подумал Кико и громко крикнул:

— Али! Где ты, товарищ? Отзовись!

Вначале ничего не было слышно. Кругом ни души, и тихо было на лесной полянке.

Прошла минута томительного ожидания. Вдруг неожиданно гулкий выстрел прокатился по лесу, и вслед за этим прозвучал отчаянный голос Али, полный ужаса и тревоги:

— Спасите меня! Спасите ради Аллаха!.. Сюда!.. На помощь! Ко мне!

— Боже Великий! Святой Георгий! Пречистая Нина! Али грозит опасность! Спасите его, чепары! Николай! Деметро! К нему скорее, спешите к нему!

Кико бросался то к одному, то к другому из своих охранников и молил немедля скакать в чащу и выручить Али из беды.

Но те и так спешили, насколько это было можно. Видя волнение маленького князька, Николай и Деметро, не рассуждая долго, расстреножили коней, вскочили на них и галопом, отчаянно хлеща лошадей нагайками, кинулись в чащу, откуда все еще призывал их отчаянный голос Али.

Кико остался один. Он прислушивался несколько минут к тому, что происходило там дальше, за плотной стеной деревьев и кустов.

Крики внезапно прекратились. На смену им послышалось глухое топанье нескольких пар копыт.

"Слава святому Георгию. Они возвращаются! Значит, они выручили из беды несчастного Али", — промелькнуло быстрой мыслью в голове Кико.

Но одно обстоятельство показалось Кико странным: всадники возвращались к нему со стороны, совершенно противоположной той, где кричал Али.

"Вероятно, они крюк сделали", — решил Кико и, ничего не подозревая, бодро ринулся навстречу коням.

— Что Али? Жив он? Здоров? Кто обидел его? — спросил он громко и… замер с широко раскрытыми от испуга глазами.

И не без причины.

Три незнакомых всадника с низко нахлобученными по самые брови папахами, плотно обвязанные до глаз серыми башлыками, выскочили из-за кустов и окружили его. Не успел Кико крикнуть, как передний всадник соскочил с коня и схватил его. А другой накрыл Кико с головою темной, непроницаемой тканью и, завязав ему рот тряпкою, чтобы он не мог кричать, вскочил, не выпуская его из рук, в седло.

* * *

По неровному встряхиванию лошадиной спины Кико, закутанный с головы до ног в войлочное покрывало, понял, что они скачут с невероятной быстротой. Сухая, неприятная тряпка царапала ему рот, затрудняя дыхание, а темнота была непроницаемой. Мысль в голове Кико работала вяло от охватившего его ужасного волнения. Он сознавал одно: очевидно, часть горных барантачей (разбойников) спустилась со своих лезгинских высот в их ущелье и напала на него в надежде получить от отца богатый выкуп. Кражи детей, а иной раз и взрослых, нередко случаются на Кавказе, и Кико слышал о них не раз и от отца, и от бабушки, и от Шуши. Мальчик знал также и то, что горные барантачи надеются всегда получить хороший выкуп за своих пленников.