Бич Божий: Партизанские рассказы - [3]

Больше я не ложился в больницы. А когда получил деньги за немецкий перевод, то положил их в конверт, запечатал и отложил на случай, если я заболею или умру.

Недавно со мной опять случился приступ, но совсем маленький. Я собирался на работу, успел принять душ и рухнул уже в дверях. Не мог дышать.

В детстве мы рассказывали анекдот про динозавров, которые умерли, потому что забыли, как дышать. Со мной теперь тоже такое бывает.

Я это все про эпилепсию. Или параэпилепсию, как считают некоторые врачи. Вообще в этом вопросе много споров. Но, так или иначе. Позже я узнал про «священное безумие» и обычных «предвестников» — эйфорию перед припадком. Многие великие люди страдали такой болезнью. Достоевский страдал и Гоголь. Наполеон и Чингисхан, конечно, тоже. А еще мой сосед по улице в детстве. Сосед, правда, ничем другим не прославился. Он был тихий и глупый. Но регулярно падал на асфальт и пускал пену изо рта, а подбегавшие люди вытаскивали его язык, чтобы он не задохнулся.

И какое это все имеет отношение к моему сну. Начало сна: пустой дом, никого нет, я выхожу на веранду. Это обстоятельства первого припадка, и этот сюжет постоянно повторяется в моих снах. А дальше страх, одиночество. Еще дальше — чувство вины, которое снимает Учитель. Спасительное третье «Я» в структуре моей личности. Примерно так можно все это понимать.

А можно и по-другому.

Ведь в этом сне были коровы. И тетя Мария.

Вдруг я понял, что сегодня именно такой день. День, когда ты звонишь мертвым.

Утром я сидел на краю разобранной постели в квартире и держал двумя руками голову. Я держал ее, чтобы она не треснула посередине как перезрелый арбуз, а заодно, чтобы она не отломилась от шеи, как тыква от пересохшей пуповины стебля, ползущего по осеннему огороду.

Потом решил себя занять и взял в руки телефон. Надо было срочно что-нибудь привести в порядок, а прибраться в комнате — на это у меня не хватило бы сил. И я подумал прибраться в мобильном телефоне. Стер все СМС во всех папках. Фотографии, снятые на зыбкую и мутную встроенную камеру. И принялся за список контактов.

Удалить. Вы уверены, что хотите удалить контакт? Да.

Удалить. Вы уверены, что хотите удалить контакт? Да.

Удалить. Вы уверены, что хотите удалить контакт? Да.

Удалить. Вы уверены, что хотите удалить контакт?..

Чорт побери, да, да, да! Я уверен, я хочу удалить к чортовой матери!

Едва не выбрал опцию «удалить все».

Но на следующем контакте палец замер над кнопкой.

— Хочешь удалить этот контакт?..

Ну вот, опять… Стоп!.. Кто сказал это… вслух?!

Дочертыхался, вот и он, легок на помине!

Обернулся и увидел: он забрался с ногами на постель и смотрел в дисплей телефона из-за моего левого плеча.

— Ты хочешь удалить этот контакт?

Молча кивнул.

— Почему?..

— Он мертвый.

— В каком смысле? Пропал, не звонит, не перезванивает, не отвечает на СМС?

— И в этом тоже. Но не только. Он умер. Этот человек по-настоящему умер. Навсегда.

— А!..

— Да, вот так…

— И что, много у тебя таких… мертвых контактов?

— Пока всего несколько. Но их будет становиться все больше и больше, с каждым годом. Если только я сам не стану раньше мертвым контактом в чьем-то мобильном телефоне.

Чорт кивнул с понимающим видом и стал усиленно чесать свою лохматую голову, словно в ней на самом деле завелись вши. Потом он сказал, просто и как бы между прочим:

— А ты не стирай.

— ?..

— Разве ты не хочешь позвонить им, хотя бы еще раз? Разве ты не думал часами о том, что не успел сказать каждому из них, твоих мертвых?

— ???

— Бестолочь.

— Кто? Я — бестолочь?

— Гляди, язык развязался. Ты бестолочь, кто же еще? — И чорт с размаху отвесил мне подзатыльник; впрочем, скорее обидный, чем болезненный.

— Ну, ты, это… руки не распускай!

— Руки? Где ты видишь руки? — И чорт показал мне пару своих лап, когтистых и волосатых, он показал их сначала ладошками вниз, потом ладошками вверх, как дети показывают, что вымыли руки перед едой.

— Это софизм.

Чорт устало махнул рукой, вроде как ему надоела эта тема про подзатыльники и руки с лапами и совсем не это он собирался сказать.

— Ты наверняка слышал про то, что раз в год и незаряженное ружье стреляет?

— Ага. А еще папоротник цветет.

— Не. Про папоротник — это брехня все. Папоротниковые размножаются спорами, как грибы, и цветов у них не бывает. Это тебе любой ботаник скажет. Или даже просто школьник, если он, конечно, не двоечник и не бестолочь…

— Даже не думай шлепнуть меня еще раз! Я знаю такие мантры, что ты вот тут прямо сейчас превратишься в щепотку пепла!

— Очень надо было… — чорт сделал вид, что обиженно отворачивается, а сам украдкой почесал одну лапу о другую. — Какой чувствительный нашелся! Так вот, папоротник не цветет. А ружье действительно стреляет, раз в год, незаряженное. От этого много людей погибает вроде как случайно, но случайностей-то нет, ты знаешь, а есть карма. И телефон тоже, звонит. Раз в год. Даже у мертвых.

Чорт придвинулся ко мне и обнял, но осторожно, поглядывая на мои губы, не шепчут ли они мантру, и на руки, не складываются ли они в мудру, священный и магический жест.

— Вот ты, например. Ты же любишь, когда тебе звонят? Ждешь этого?