Библия-Миллениум. Книга 1 - [43]

Однажды ночью я увидела его сидящим в самом темном углу пустой комнаты — той, которую мы отвели под детскую, курящим пятую или шестую сигарету. Луна расстелила на полу яркую серебристую дорожку, словно торжественно приглашала меня выброситься в окно.

Я стала думать, как сделать так, чтобы он от меня ушел.

Я становилась все невыносимее. Пила открыто, шаталась по квартире с утра до ночи в ночной рубашке и халате, с грязными волосами, ничего не делала, ругалась с ним, кричала, устраивала сцены, обвиняла мужа в изменах.

Я делала это специально, чтобы он ушел, перестал меня жалеть, но в его глазах только появилась глубокая, непроходящая грусть. Он стал рассеян, сам все делал по дому, по ночам обнимал меня. Однажды я проснулась оттого, что кровать подо мной слегка вздрагивает. Муж сидел на полу, прислонившись спиной к боковой поверхности, и плакал, глядя на нашу свадебную фотографию. У меня внутри все так заболело, что хотелось закричать, попытаться вырвать эту щемящую причиняющую боль струну, проходящую через горло, кинуться к нему, сказать, как я его люблю, что больше всего на свете хочу, чтобы мы были вместе! Но я сдержалась, перевернулась на другой бок и вцепилась зубами в руку, чтобы только не заплакать.

Наконец я придумала способ. Я стала изменять ему. Просто выходила на улицу, шаталась по городу, знакомилась с мужчинами, шла к ним домой. Потом смачно ему рассказывала, смещая акценты, гротескно раздувая детали.

Наконец он не выдержал. Однажды положил передо мной документы на развод. Я сразу все подписала. Мы продали нашу квартиру и снова купили две разные.

Когда суета переезда закончилась, я сняла с себя маску радости по поводу нашего развода, легла на пол своей пустой квартиры и заплакала. Я рыдала, лежа на полу, и если бы только могла — то плакала бы кровью. В эту ночь я поняла, что мне все равно, что будет со мной дальше. Только бы он был счастлив. Пусть мечты о счастье сбудутся хотя бы у одного из нас.

Мне казалось, я правильно поступила, что обрадуюсь, когда узнаю, что Елкана снова женился и у него все хорошо. Но когда на пороге моей квартиры возникла молодая, удивительно похожая на меня женщина, со слегка стервозным лицом и представилась новой женой моего мужа, я опешила. Я оказалась не готова.

Она говорила долго. Как ей ни прискорбно, но она совершенно не понимает его, что, видимо, он до сих пор любит меня, что не знает, что ей делать. «Вы должны понять, он не будет с вами счастлив… Я могу, а вы не можете…» и все в таком духе. «Конечно, я рожу сразу, как только мы поженимся, хоть это и не входило в мои планы…»

Женщина представилась мне Фенаной. Суетливость ее движений, вороватый взгляд, новое платье, несколько нелепо сидящее на ее рыхлом теле, волосы, крашенные в черный цвет, стрижка каре с химией создавали впечатление, что она в костюме пуделя с детского утренника. И мои черты лица, но странно дергающиеся, словно неудачно приклеенные, нарисованные, будто они ей мешают, и она все время их поправляет. Она спрашивала меня о характере моего мужа, его привычках, старалась быть любезной, постоянно покалывая меня исподтишка патетическими фразами о готовности обрюхатиться, несмотря ни на что.

Мы расстались хорошо, договорившись, что она будет навещать меня и рассказывать о том, как они живут. В следующий раз она появилась через полгода и торжественно внесла ко мне свой живот. Она беременна. Я облегченно выдохнула. Она рассказывала мне, как Елкана счастлив, как он заботится о ней и о ребенке, что он уже не вспоминает обо мне…

На следующий день меня разбудил звонок. В трубке помолчали и прервали связь. Вечером звонок повторился.

— Елкана… Это ты?

— Да…

— Зачем ты звонишь?

— Не знаю…

Потом мы встретились — он настоял. Говорили о его семейной жизни, я соврала, что у меня тоже все налаживается, есть человек… Его глаза стали еще грустнее.

— Я люблю тебя, Анна! — остановил он меня, взяв за плечи. И летний ливень хлынул на нас, смывая… что-то смывая… и скрыл мои слезы.

Он несчастен! Мы оба несчастны.

Фенана явилась ко мне со скандалом, втолкнула меня в мою же квартиру животом и, потрясая налившимся молоком бюстом, требовала, чтобы я оставила ее мужа в покое, что у них семья, прошлого не вернуть. Она сметала своим огромным пузом все хрупкое, что было расставлено не очень высоко: чашку с края стола, статуэтку с телефонной полки, флакон духов с моего туалетного столика, расхаживая за мной по квартире, как будто это ее собственность.

— Конечно, ваше бесплодие — это большая неприятность. Но на все воля свыше… В общем, я надеюсь, что, как женщина, вы меня поймете!

Я возненавидела Бога в этот день.

Фенана, такая искусственная, ненастоящая, носящая ребенка моего мужа как одолжение, как свою часть нелепой сделки, — получит все мои мечты, все мои надежды! Я ненавидела Бога. Такая несправедливость может быть разве что нарочно! У меня и мысли не возникало, что Его нет.

Прошло несколько лет.

Я усиленно собирала справки, ездила по домам малютки, решила, что усыновлю ребенка. Я искала малыша, которого возьму на руки и почувствую, что он мой. Но этого не происходило. Младенцы были трогательны, несчастны, заставляли сжиматься мое сердце, но я не чувствовала их родными, не чувствовала горячего животного прилива сметающей все материнской любви.