Библиотекарь рун - [9]

Глава 3. Мир, в котором я живу

Вот уже неделю мы плелись нашим тележно-верховым отрядом по унылым проселочным дорогам к дядиному замку — Южной Пади. Тудор рассказывал, что можно было бы сделать крюк и проехать большую часть пути по так называемой имперской дороге. Она была поровнее; местами, около городов и замков, даже с мощением или с отсыпкой каменной крошкой; попадающимися дорожными трактирами — и заняла бы примерно столько же времени, притом с большим комфортом для путешественников. Но дядя держал в уме странности с моим фактически похищением из темницы Уртира и решил, что чем меньше возможных встреч по пути, тем безопаснее.

Из отряда в дюжину бойцов, которых барон привел к башне Онория на спасение своего племянника, сейчас с нами ехало шестеро — рядовые егеря и рыцарь Гейдрих ги Теорн, лейтенант баронской дружины. «Ги», а не «гран» — поскольку дворянство его было ненаследуемым, а только личным, как разъяснял мне дядя.

Тела же павших солдат были сразу сожжены выжившими у башни, останки после ритуальной кремации — преданы земле. Я тогда валялся в обмороке и отдать последние почести спасителям Артона, а теперь — меня, не мог физически.

Тудор пояснил мне, что огненные похороны — традиция, вызванная несказочностью поднимающихся мертвецов, а точнее — по-местному — немертвых. Последние лет сто — это не было частым явлением, но раньше было серьезной проблемой. Мертвецы могли подняться из могилок как стихийно (экология плохая, как я понял), так и при помощи местных специалистов — некромантов. Последних за такие навыки ни власти, ни коллеги-маги, ни народ активно не любили и всячески ущемляли, кто как мог. В основном — до смерти.

Оставшихся дружинников барона я по дороге постепенно подлечивал, стараясь не исчерпывать свой резерв под ноль — до обморока. Тудор просветил, что регулярное опустошение внутреннего источника — развивает у мага его объем, но частый уход «в минус» может привести к выгоранию источника и как бы не навсегда.

В основном, приходилось убирать гематомы, трещины в ребрах, загноение открытых ран — с этим всем неплохо справлялось мое малое восстановление от концепта Целостности. Мои санитарные успехи были оценены дядиными вояками и их отношение ко мне потеплело. Нет, не то чтобы рядовые-простолюдины могли себе позволить высказать свое «фе» племяннику их лорда даже взглядом. Типа, ты тут, золотой мальчик, по пьяни влетел в дерьмо, а мы половину отряда за твою задницу положили. Но что-то такое подобное и не высказанное я буквально чувствовал — в первый день, так точно. За такую «чувствительную» эмпатию я подозревал Средоточие, но уверенности, что «виноват» именно этот Концепт, почему-то не было.

Но мое активное участие в поправке здоровья ветеранов, ровное к ним отношение без спеси в личных разговорах — подняли мою репутацию в плюс. Барон к своей дружине и сам относился пусть строго, но с заботой. Этакий Гай Юлий Цезарь и его легионеры-ветераны, с которыми прошли вместе огонь и воду и каждый из которых стоит трех, а то и пяти новобранцев.

Артон-то, по оговоркам Тудора, иногда себе позволял «взбрыки» в поведении и мог где-то заносчивость и резкость проявить. Ну да, подростковый гормональный фон — это такая себе граната без чеки. Я и сам в последние дни замечал за собой избыточную эмоциональность, даже за рамками необычности событий. Так-то дома за девяносто лет к столетию уже подходил, а тут эмоциональные качели какие-то. Надо бы повнимательнее за собой следить.

***

Из бесед с Тудором я уже выяснил для себя, что нынешним обитателям мира Лагос было известно два материка — Ханлад и Унланд, на последнем из которых я теперь и обретался. Из общепринятой версии местной истории выходило, что когда-то, до тысячи лет назад, существовала Старая Империя, которая владела если и не всем известным миром, то большей его частью. Деревья тогда были, знамо дело, выше, девушки давали чаще, а маги были круты как вареные яйца.

Но слишком сладким стал кисель в реках или слишком пенным пиво. И устроили эти древние гиганты духа и магии не то междоусобицу, не то Перестройку. А поскольку крутость их была на уровне легендарной, то в ходе разборок уходили под воду острова, плавились горы, а от остаточных эманаций магии на местах боев появлялись разнообразные мутанты-квазимоды. Мутанты эти тоже добра не добавляли, а еще и размножаться научились. Хотя, как по мне, наука эта не особо хитрая.

Закончилось это без малого чуть ли не полным исчезновением цивилизации вместе с таким активным человечеством. Но Старая империя закончилась прямо совсем. А на не расплавленных до конца Ханладе и Унланде размножились остатки людей из провинциальных имперских окраин и начали новое государственное строительство.

Хронология здесь, как и на Земле, была скорее искусством, чем наукой, поэтому сколько реально лет прошло от Катаклизма можно было только гадать. Хоть какие-то архивы вроде подтверждали лет триста новейшей истории и все.

Ввиду общего происхождения — языки народов Лагоса были довольно схожими между собой. На Унланде — житель Азалии мог с легким напряжением понимать общий смысл из медленной речи уроженца Фарлунга. Отличались отдельные слова и произношение. Основа письменности была единой — ну, там по паре символов дополнительных под особенности каждого языка. А вот ханладцев без переводчика уже понять было нельзя. Да и письменность их была вроде и из того же корня, но поменялась сильнее. Как японцы — вроде заимствовали китайские иероглифы, но еще и пару азбук добавили своих — основа одна, но понять друг друга невозможно.