Библиотекарь рун - [8]
Так занудст… то есть благообразно философствуя, я собирался было получить у Средоточия уточнение по скорости восполнения резерва и возможности отражения физических параметров тела в целом (следить внимательно за здоровьем — стариковская привычка), как чуть не отработал запуск Огненного вала пятой точкой.
— Артон! — приглушенный окрик резко вывел меня из медитативного состояния.
— Я не сплю! — с облегчением узнал я голос Тудора, вернувшись с некоторым трудом в реальность
— Да я вижу, — ухмыльнулся дядя, — сидишь неподвижно, глазами на луну сверкаешь, а сам где-то еще. Подходи и бери теплым!
Вот это было крайне стыдно. Пусть я и не спал, но дядиных шагов не слышал вообще. Проклятье, расслабился разведчик на посту. Помедитировал называется. На фронте за такое — от своего командира можно было и по зубам получить, а от не своего — и дисбат. А от совсем чужих — и финкой по горлу. А самое поганое — что в последнем случае заснувший или зазевавшийся на часах мог угробить все свое подразделение.
— Дядя, прости, я так виноват! Вызвался сам и так обделался. Готов принять наказание.
— Ну-ну, не все так страшно. Да и пороть тебя по возрасту уже нельзя — взрослый дворянин, почти целый барон, вот опеку мою снимут на днях только, — почти хихикал Тудор. — Про непотребства с девками, видать, вспоминал?
— Дядя, я потерял внимание на посту. Нас всех могли атаковать из-за меня…
— Хватит! — оборвал мня дядя. — Ты только сполз с ритуальной дыбы, потерял память, а мы не в боевом походе. Хорош бы я был как командир, если бы отправил тебя караулить в таком состоянии при серьезной угрозе. Гейдрих был отправлен тоже в охранение и тебя подстраховать. А сейчас я его сменил и решил тебя немного поучить перед отправкой на боковую.
Меня утешения Тудора успокаивали мало, а к чувству стыда добавилась уже и злость на себя. Расслабился, понимаешь, в мире сказочной магии, где уже практически успел стать ингредиентом.
— А ты поменялся, Артон, — задумчиво отметил барон. — Взрослеешь. А может попадание с пьянки на дыбу чему-то научило. Раньше бы обиделся на меня, да оправдывался до последнего. Ладно, не кори себя сильно. Ты сейчас-то и не в памяти может, но я — барон Южной Пади, пограничья Черного Тотваала — не просто по титулу! Не каждая темная тварь из сердца леса смогла бы на твоем месте меня услышать, когда я этого сильно не хочу! Услышал ли ты меня, Артон гран Берке, барон Бера?
Опа, а мне еще очень много предстоит узнать и о дяде, и о мире, где я теперь живу. Я поставил себе заметочку — расспросить дядю о его навыках и что там за темные твари. Да и новость о скором становлении меня целым бароном вряд ли про облегчение моего пути.
Это не говоря еще о разных моральных аспектах — как никак, а я — бывший боец Красной Армии, рабоче-крестьянской, между прочим. И в коммунисты я записывался в молодости не из под палки. Да, я видел и разложение партии, и смену общественного строя, лихие девяностые. Сейчас я не делю мир на черное и белое и привык, по счастью, судить обо всем — по фактам, а не по лозунгам. Темных крестьян Интернационал петь не заставлю. Афган тому уроком. Да и такие уж темные ли тут крестьяне? Это не земное средневековье, это магический мир, со своими законами. Жить по совести, делать, что должно — и будь что будет! Тьфу, опять философствую не вовремя, идиота кусок. Антон, ты здесь постоянно за линией фронта, выбей себе это на лбу!
— Так точно, господин барон!
— Вот так-то лучше, — снова ухмыльнулся Тудор. — О чем задумался-то?
— Пытался разобраться с воспоминаниями, — честно нашелся я.
— И что вспомнил?
— Боюсь, что ничего. Хорошо, что речь не забыл…
— Зато вон исцеления дар у тебя открылся, — уже совсем благодушно продолжал успокаивать меня дядя, — время, что до Академии осталось — тоже тебя одного не оставим. Что смогу, то расскажу — и по баронству, и по раскладам твоим и моим. Кузина твоя будет рада тебе с ответами помочь. А уж поучить старшего, так просто счастлива. В Академии же — тебя уже проверили и приняли — теперь сами учить и должны. Огонь-то ты, кстати, смог почувствовать снова?
Я, еще размышляя о словах дяди, обратился к внутреннему источнику и выпустил свой Плевок из руки в небо.
— О, как! — немного удивился дядя, — огонь вспомнил, но форма поменялась. Ты ж раньше огнешар небольшой метал в цель, а сейчас — вроде как струя огня, но на короткое расстояние…А ну, сможешь еще раз, только в дерево нацелить струю?
Оставалось надеяться, что изменение формы проявления магии не является чем-то предосудительным ни для Тудора, ни для окружающих. Я подошел поближе к молодой сосне, диаметром ствола сантиметров на пятнадцать, «прицелился» ладонью и «плюнул» огнем по цели, продержав напор пару секунд. То ли температура плазмы была достаточно высокой, то ли у струи был кумулятивный эффект, но кроме воспламенения ствола я умудрился еще и прожечь в нем дырку с кулак. Сосна такого издевательства естественно не выдержала и с треском завалилась почти в мою сторону. Даже отпрыгнуть пришлось, чтобы ветками не задело.
— Это как, б…? — услышал я дядин возглас за своей спиной.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.