Библиотекарь - [6]
В лагерной библиотеке Шульга обнаружил громовскую повесть «Счастье, лети!». Это была совсем другая книга, не та, что он прочел, но фамилию автора он не забыл. Воскресным вечером со свойственной ему дотошностью Шульга прочел Книгу Власти. В какой-то момент он ощутил произошедшую с ним душевную трансформацию, его ум вдруг наполнился пульсирующим ощущением собственной значимости. Это новое ощущение Шульге очень понравилось и, главное, он понял его источник и причины.
Шульга заметил: благодаря Книге, он способен оказывать воздействие на окружающих, диктовать свою волю. Разумеется, менялся не мир вокруг, а человек, прочитавший Книгу, — таинственная сила временно преображала мимику, взгляд, осанку, воздействовала на оппонента жестами, голосом, словами. Можно сказать, Книга помогала Шульге вербовать души тех, кто входил в его круг общения — «козлов», «чушков», «обиженных», «парашников», «шнырей», «петухов» — неприкасаемых уголовного мира.
Тем временем в лагере старую воровскую элиту постепенно вытеснило новое поколение молодых бандитов. Эти уже не чтили прежний неписаный закон, запрещавший унижать кого бы то ни было без причины. Школа беспредела, зародившаяся в лагерях общего режима, переходила и на относительно благополучный «строгач». Низшим кастам жилось теперь намного горше. Опускали ради забавы, от скуки. Поводом могло послужить все что угодно, — миловидная внешность, хилость, излишняя интеллигентность.
Однажды в лагере случился из ряда вон выходящий инцидент. Опущенный Тимур Ковров законтачил молодого, подающего надежды авторитета — Ковров бросился на него и стал облизывать. Блатной до полусмерти избил «петуха», но былое уважение он навсегда потерял, и более того, «зашкваренный» сам пополнил ряды отверженных, и вскоре его нашли повесившимся. Ковров же отлежался в госпитале, и, как увечному, срок ему, по слухам, сократили.
Вряд ли кто обратил внимание — за два дня до странного покушения Шульга провел беседу с Ковровым и подбил его на поступок. Этого Коврова опустили по подставе — как новичка усадили на «петушиный» стул в лагерном кинотеатре. И уж совсем никто не помнил, что еще раньше тот самый авторитет открыто измывался над Шульгой, обещая «вогнать очкастому козлу ума в задние ворота».
Так Шульга изобрел свой способ защиты от уголовного мира — через бессловесных, грязных, замученных существ, с отдельной униженной дырявой посудой, отчужденным местом, чьим уделом было открывать рот и становиться в позу.
За месяц были законтачены несколько уважаемых людей, все те, кто когда-либо досадил Шульге. Надо заметить, блатные, опущенные «петухом-камикадзе», потом долго не жили, они резали вены, вешались, иначе бы их с изощренной жестокостью насиловали давешние жертвы…
Шульга регулярно читал Книгу, дарящую ему на каждый день искусственную, но от этого не менее действенную харизму. Даже матерые зэки, не понимая, что с ними происходит, пасовали перед Шульгой.
Информация о том, кто настраивает «опущенных» против братвы, дошла до самого пахана — среди изгоев нашлись доносчики. Пахан недоумевал, как чмошник вдруг начал излучать такую душевую мощь. Нутром он чувствовал: Шульга непостижимым образом мухлюет — и после долгих размышлений пришел к правильному выводу. Ночью у Шульги выкрали Книгу. Пахан не разобрался с ее секретом, но по сути оказался прав с источником таинственного морока.
Утром Шульга обнаружил пропажу. А барачный шестерка передал, что старшие вызывают Завуча на разговор. Шульга догадывался, чем закончится встреча, но неоднократно пережитое ощущение власти сделало его незаурядной личностью.
Разборка произошла на лесоповальном участке. Был февраль и темнело рано. Пахан не ожидал сопротивления. С ним были всего один боец из ближайшего окружения и «бык», проигравший жизнь и ставший «торпедой», — он должен был устранить зарвавшегося Завуча. Впрочем, пахан предполагал, что до этого не дойдет. Он собирался предложить Шульге повеситься, чтобы «бык» не брал грех на душу. Петлю уже приладили на подходящую ветку.
Шульга выглядел настолько поникшим, что никому не пришло в голову проверить его на предмет оружия. И напрасно. В рукаве ватника он спрятал увесистый обрезок стальной трубы, в который для тяжести был забит песок.
Пахан с удовлетворением отметил: Завуч больше не пульсирует самоуверенностью, и лишний раз удостоверился, что имел дело с шулером, жульничающим при помощи какого-то необычного гипноза.
Выслушав приговор, Шульга лишь поинтересовался, где находится сейчас Книга, обещая открыть ее фантастический секрет. Заинтригованный пахан вытащил Книгу.
Шульга неторопливо зачерпнул рукой пригоршню снега, подождал, когда тот растает до воды, взмахнул рукавом, так, что труба скользнула ему в руку и намертво примерзла к мокрой ладони. Первый удар он обрушил на голову «торпеды». Воры вытащили ножи, но дробящее оружие доказало свое преимущество. Шульге тоже досталось изрядно. Ему только хватило сил подобрать Книгу, затем он лишился сознания.
У поединка был тайный свидетель — заключенный Савелий Воронцов. Он уже давно находился под магическим влиянием Шульги и, чувствуя неладное, решил проследовать за ним, и не ошибся. Помощь Воронцова очень пригодилась истекающему кровью библиотекарю. Выкорчевав из руки Шульги обрезок трубы, Воронцов подкинул его убитому «торпеде» и дал сигнал тревоги.
Михаил Елизаров – автор романов “Библиотекарь” (премия “Русский Букер”), “Pasternak” и “Мультики” (шорт-лист премии “Национальный бестселлер”), сборников рассказов “Ногти” (шорт-лист премии Андрея Белого), “Мы вышли покурить на 17 лет” (приз читательского голосования премии “НОС”). Новый роман Михаила Елизарова “Земля” – первое масштабное осмысление “русского танатоса”. “Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей».
Новое издание дебютной повести Михаила Елизарова, автора романов «Библиотекарь» (2007), «Pasternak» (2003) и нескольких сборников рассказов. «Ногти» прогремели в самом начале нулевых и давно стали библиографической редкостью и одним из самых читаемых текстов в русском интернете.
Михаил Елизаров написал жесткий и смешной памфлет, бичующий нынешние времена и нравы. «Pasternak» — это фантастический боевик, главная тема которого — ситуация в православии, замутненном всевозможными, извне привнесенными влияниями. Схема романа проста, как и положено боевику: есть положительные герои, этакие картонные бэтмены, искореняющие зло, и есть само Зло — чудовищный вирус либерализма рasternak, носители которого маскируют духовную слабость разговорами об «истинных человеческих ценностях». Символ подобного миросозерцания — псевдоевангельский роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго».
Михаил Елизаров — один из самых ярких и талантливых современных писателей, лауреат премии «Русский Букер». Его проза притягивает, будоражит, действует, не оставляя ни одного шанса читательскому равнодушию.Главный герой нового романа — советский подросток конца восьмидесятых. Место действия — окраина промышленного мегаполиса, где дворовая шпана зарабатывает деньги на показе «мультиков» зазевавшимся гражданам. Но «произведение о детстве» трансформируется в сюрреалистический кошмар. Реальность подменяет мистификация, пространство и время мутируют, нарисованный мир диафильма оживает, обнажая бездну…
«Если допустить, что у сочинителя на письменном столе имеется две чернильницы с различной природой чернил, то эта книга, в отличие от всех предыдущих моих, написана полностью содержимым второй чернильницы. Такое со мной впервые.Отличительное свойство этих „вторых чернил“ — вымысел. В книге ни слова правды».
«Розовый давно хотел бежать, но все побеги обычно заканчивались совершенно идиотски — выслеживали и ловили на старте. И как тут скроешься, если режим усилили: за одним следили аж четверо…Может, он не такой хитрый, как другие, и не такой умный, как хочется надеяться, но упертый и терпеливый — точно. У него получится!».
«Какое величие!» — восторженно думал Сашка, вглядываясь в вытянутые барачные хребтины. Он впервые созерцал издали селение, к которому от рождения был приписан и от всей души привязан. — Красотища-то какая! — словно вникнув в Сашкины мысли, подтвердил Авдеич. — Частенько, признаться, и я из засады своим Торчковым любуюсь… Горд и тем, что живу в одном из его бараков. Ведь далеко не всем выпадает такое счастье». На обложке: этюд Алексея Кравченко «В северной деревне» (1913-1914).
Тихий городок в горах Южной Калифорнии. Первокурсница возвращается в общежитие после бурной вечеринки, засыпает – и не просыпается. Пока растерянные врачи бьются над загадкой, болезнь стремительно распространяется, и вот уже весь город охвачен паникой. Число жертв растет, в магазинах заканчиваются продукты. Власти объявляют карантин, улицы наводнены солдатами Национальной гвардии. Психиатр из Лос-Анджелеса ломает голову над удивительными симптомами – у жертв вируса наблюдается повышенная мозговая активность.
Бюро экстремального туризма предлагает клиентам месячный отдых на необитаемом острове. Если клиент не выдерживает месяц на острове и подаёт сигнал бедствия, у него пропадает огромная сумма залога. И хотя месяц, это не так много, почти никто выдержать экстремальный отдых не может.
«Каждый день по всему миру тысячи совершенно здоровых мужчин и женщин кончают жизнь самоубийством… А имплантированные в них байфоны, так умело считывающие и регулирующие все показатели организма, ничего не могут с этим поделать».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.