Библиотека плавательного бассейна - [121]
— Да, прочел. Впрочем, кое-что я пропустил, но сумел составить довольно ясное представление обо всем написанном. — Он понимающе кивнул. — Конечно, я прочел бы всё от корки до корки, если бы решил взяться за это… дело.
Чарльз проявил остроту ума и расчетливость.
— Безусловно, безусловно, — сказал он. — Но хотелось бы знать, какое впечатление производят эти дневники. Насколько они интересны — молодому человеку?
— По-моему, они читаются с захватывающим интересом. Ведь вы так много успели в жизни, — не к месту продолжил я, — и были знакомы с такими замечательными людьми.
Услышав это, он тяжело вздохнул:
— Жаль, я сам в свое время не сумел обработать эти записки. А теперь уже поздно. Ближе к концу жизни начинаешь понимать, что почти вся она прожита зря.
— Но у меня сложилось совсем другое впечатление. Я уверен, что на самом деле вы так не считаете, — сказал я таким тоном, которым обычно из вежливости утешают людей, чьих страданий не могут себе представить. — По-моему, это я прожигаю жизнь, а мои поступки не похожи на ваши.
Чарльз тотчас же подхватил эту мысль.
— У меня нет времени на безделье, — сказал он. — Хотелось бы, чтобы и у вас было какое-то занятие.
— Мне трудно найти себе подходящее дело, — сказал я, показавшись избалованным даже самому себе. — Я бы не прочь просто-напросто исчезнуть, как вы. Как чудесно, что вам удалось скрыться в Африке!
— Я скрывался, — признал Чарльз. — Но в то же время оставался на виду.
Взвесив на руке невесомые чашку и блюдце, я вновь осторожно затронул эту тему.
— А вот мне показалось, что, скрывшись, вы погрузились в мир грёз. Со страниц дневников веет очень приятным ощущением безудержного восторга, постоянно владевшего вами в Судане. Впечатление такое, будто жизнь положили на музыку, — сказал я, выдав потрясающий экспромт, но Чарльз пропустил его мимо ушей.
— Разумеется, мы занимались делом. Это была очень тяжелая работа, напряженная и изнурительная.
— Да, я знаю.
— Но в известном смысле вы правы — по крайней мере в том, что касается меня. Это было призвание свыше. Вероятно, не все, кто состоял на Службе[191], относились к работе так же, как я. Многие ожесточились. Многие сделались сухими и черствыми задолго до того, как добрались до пустыни. Они до сих пор пишут обо всем этом книги — невероятно скучные. — Чарльз вытянул ногу и пинком отшвырнул в мою сторону книгу, лежавшую на ковре перед камином. Это были мемуары сэра Лесли Харрапа, изданные на его личные средства, с дарственной надписью Чарльзу: «С наилучшими пожеланиями, Л. Х.». Всю оборотную сторону суперобложки занимала фотография автора, явно немощного старика с растерянным взглядом.
— Это ведь один из тех, кто отправился в Африку вместе с вами, да?
— Он был хорошим администратором, лояльным, честным, прослужил дольше меня, в пятьдесят шестом вернулся помогать в подготовке к объявлению независимости: очень грамотный специалист — Итон[192], Модлин[193]. Напрочь лишен фантазии. Как раз читая его книгу… как она называется? «Жизнь на Службе»… я и понял, что не хочу писать ничего подобного. Одну книжку в своей жизни я написал, но почти вся она, что называется, плод моего воображения. А факты, мой милый Уильям, никого не интересуют.
Я недоуменно посмотрел на него.
— Тем не менее вы напечатали что-то там о Судане?
— Ах… да, во время войны я написал одну книжку, сам толком не помню, зачем. Она вышла в издательстве «Дакуэрт»[194], в серии, посвященной разным странам. Книжонка так себе. К счастью, в склад попала бомба, и почти весь тираж был уничтожен. Сейчас этот раритет оценивается, наверно, в кругленькую сумму.
Чарльз невесело засмеялся, а потом на лице у него застыла слабая рассеянная улыбка. Я пытался определить, смотрит он на меня или нет, является ли эта загадочная пауза частью нашего общения, или же Чарльз попросту вновь замкнулся в себе, погрузился в свои мысли и что-то из них «вычеркивает», как говаривал он. Уже не в первый раз я подумал: как странно, что я так много знаю о человеке, которого совсем не знаю. Открыть свою душу так, как Чарльз открыл ее мне, можно только либо влюбившись, либо намеренно держась на почтительном расстоянии. Примерно полминуты, пока я окидывал взглядом его грузную фигуру и всматривался в розовое, слегка загорелое лицо с сонными темными глазами, оба варианта казались возможными.
— Если вы отыщете в дневниках дату моего первого отъезда за границу, — сказал он, — то поймете, как мы были молоды и честолюбивы. В некотором отношении мы были довольно искушенными людьми, но подобная искушенность только подчеркивает типично детское невежество. Если вдуматься, система была странная. Править одной из самых больших стран в мире ежегодно отправляли горстку мальчишек, не успевших набраться даже мало-мальски скромного жизненного опыта. Разумеется, эта страна отличалась от Индии, где образовалась прослойка власть имущих, — да и всё это рискованное предприятие было совершенно другим. В Индию мог поехать любой, но желающие отправиться в Судан проходили тщательный отбор — скрининг, как это теперь называется, если не ошибаюсь. Такие достойные особы, как Лесли Харрап, были, разумеется, вне конкуренции. Кроме того, на Службу попадали многие университетские спринтеры и прочие спортсмены — необходимо было бежать в ногу со временем, — а также некоторые чудаковатые энтузиасты и парни, чуждые условностей. Последних наверняка было больше. Система нелепая — и в то же время, как мне теперь кажется, весьма хитроумная. Отбирали тех, кто мог проявить свои способности.
Ник Гест, молодой человек из небогатой семьи, по приглашению своего университетского приятеля поселяется в его роскошном лондонском доме, в семье члена британского парламента. В Англии царят золотые 80-е, когда наркотики и продажный секс еще не связываются в сознании юных прожигателей жизни с проблемой СПИДа. Ник — ценитель музыки, живописи, словесности, — будучи человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, погружается в водоворот опасных любовных приключений. Аристократический блеск и лицемерие, интеллектуальный снобизм и ханжество, нежные чувства и суровые правила социальной игры… Этот роман — о недосягаемости мечты, о хрупкости красоты в мире, где правит успех.В Великобритании литературные критики ценят Алана Холлингхерста (р.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
«Сказки из Волшебного Леса: Семейство Бабы-яги» — вторая повесть-сказка из этой серии. Маша и Марис знакомятся с Яголей, маленькой Бабой-ягой. В Волшебном Лесу для неё строят домик, но она заболела колдовством и использует дневник прабабушки. Тридцать ягишн прилетают на ступах, поселяются в заброшенной деревне, где обитает Змей Горыныч. Почему полицейский на рассвете убежал со всех ног из Ягиноступино? Как появляются терема на курьих ножках? Что за Котовасия? Откуда Бес Кешка в посёлке Заозёрье?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.