Библиотека Дон Кихота - [53]

Стал он тут мечтать о мече Амадиса, против которого бессильны все заклинания; стал он тут проклинать свою судьбу; стал горевать об ущербе, который нанесет миру его отсутствие за все это время, что он проведет здесь зачарованным; стал он снова вспоминать возлюбленную свою Дульсинею Тобосскую; стал призывать своего доброго оруженосца; стал взывать к помощи мудрецов Лиргандею и Алькифе; стал молить свою добрую приятельницу Урганду заступиться за него. Когда же наступило утро, Дон Кихот пришел в такое отчаяние, что заревел быком, потому что уже не надеялся, что с приходом дня кончатся его бедствия. Ему казалось, что он прочно заколдован и что муки его продлятся вечно. Эта уверенность возрастала в нем еще и потому, что Росинант за все это время ни разу не шелохнулся, и вот, он думал, что суждено и ему и его коню простоять так, не пивши, не евши и не спавши, пока не кончит злое влияние созвездий или пока не расколдует его другой, более мудрый волшебник.

* * *

— Ну и что вы скажете на все это, Стелла Эдуардовна?

— Покажите руку?

— Вот. Смотрите. След до сих пор виден.

— Да. Причем очень четкий. На то, что вы сами отлежали так во сне кисть, не похоже. Кажется вас действительно за руку привязывали.

— Я уже у врача был. Ключица повреждена. Правда, не очень серьезно.

— А вы сомнамбулизмом не страдали?

— Это лунатики, что ли?

— Да.

— Они там что-то во сне делают, а, проснувшись, не помнят, верно?

— Приблизительно так.

— Лунатики — психи, а я нормальный. Нет. Не страдал. И никто в моем роду этим отмечен не был. Поясните мне лучше, Стелла Эдуардовна, в чем смысл моего кошмара? Раскройте его так называемую литературную основу.

— Как я уже сказала Вам, Леонид Прокопич, мы имеем дело с 43 главой из первой части романа «Дон Кихот». В этой главе бедного идальго две дамы ради, как сейчас говорят, ради прикола с помощью уздечки подвешивают за руку. Сам же Дон Кихот стоит ногами на седле. Как видите: полное совпадение с вашим сном. Он стоит и боится, что его Росинант решит сдвинуться с места.

— Да. Я нечто подобное во сне и видел. Вот он и след на руке остался. А к чему все это?

— Пусть теперь наш консультант Сторожев Вам все и объяснит.

— Пусть, — согласился издатель, потирая больную руку.

— Уважаемый Леонид Прокопич, я в свое время посещал лекции известного московского профессора Ляпишева. И он как раз довольно странным образом разбирал именно эту сцену из романа, случившуюся с Дон Кихотом на постоялом дворе, в которой дочь хозяина упомянутого уже постоялого двора и служанка по имени Мориторнес ради смеха на всю ночь привязали сумасшедшего рыцаря уздечкой к дверному засову.

Если хотите, мы можем на вашем компьютере прямо сейчас услышать его объяснения.

— Валяй.

Сторожев вставил диск и через короткое время в комнате зазвучал замогильный голос Ляпишева: «43 глава всем хорошо известна. Она дурашлива и весела. В ней чувствуется отголосок карнавала, традиционных розыгрышей»

— Ничего себе розыгрыши, — вставил Безрученко. — Я до сих пор в себя прийти не могу.

— Но розыгрыш — лишь внешняя сторона дела, — продолжало доноситься из динамиков. — Перед нами довольно странный текст. Это и роман и не роман одновременно. Это странное собрание случайных, плохо связанных между собой событий, непосредственно взятых из жизни автора и объединенных лишь одним вдохновенным безумием главного героя. Безумием, которое граничит с необыкновенной мудростью.

Но и этот главный герой, по моему убеждению, не выдумка, а реально существовавший человек, скорее всего, доблестный воин благородного происхождения, которого предположительно звали Алонсо Кихано. Настоящего имени сейчас, пожалуй, и не восстановить. Кстати, имя Дон Кихот — это и не имя вовсе, а что-то вроде клички. Qvixote дословно значит та часть доспехов, которая защищает бедро и чресла.

Первое, что поражает в этой книге, так это то, что она совершенно ни на что не похожа. Возьму на себя грех и выскажу кощунственную мысль: роман «Дон Кихот» очень плохо и неумело написан. Я бы даже сказал небрежно. В этой самой знаменитой книге всех времен и народов существует огромное количество несостыковок, несуразностей и прочих вещей, которые недопустимы даже в романе средней руки, не говоря уже о столь великом и значительном произведении, с которым мы и имеем дело. Не буду вдаваться в подробности и перечислять все нелепости, которые можно встретить в романе о рыцаре печального образа. Всему, как говорится, свое время.

По большому счету «Дон Кихот» — книга «сырая», она словно требует окончательной редактуры. Более того, создается впечатление, будто этот великий роман продолжает находиться в процессе написания, в процессе становления, и каждый, подчеркиваю, каждый может принять в этом творческом процессе самое непосредственное участие.

Начнем с того, что у этой странной во всех отношениях книги нет в прямом смысле автора. Сам Сервантес выдает себя за переводчика, называя подлинным создателем текста некоего мавра Сида Ахмеда Бенинхали. Бенинхали переводится с арабского как баклажан. Это не имя, а кличка. Мавр в испанской народной традиции воспринимается как лжец, а вся история названа между тем правдивой.