Библейские вольнодумцы - [7]

Но распространение, с одной стороны, монотеистических представлений о Яхве (или, во всяком случае, представлений о нем как о всемогущем боге-промыслителе, единолично решающем судьбы целых народов и каждого отдельного человека), а с другой стороны, идеи о личной ответственности человека перед богом неминуемо должно было по-новому поставить проблему теодицеи. Даже пророк Иеремия при всем своем благочестии позволил себе смиренно задать самому Яхве роковой вопрос: "Праведен будешь Ты, Яхве, если я стану судиться с Тобою; и, однако же, буду говорить с Тобою о правосудии: почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?" (Иер. 12:1). Правда, после этого у Иеремии следует не протест и не осуждение бога, а униженная просьба к тому же Яхве — поскорее и самым жестоким образом расправиться с нечестивцами: "Отдели их, как овец на заклание, и приготовь их на день убиения" (Иер. 12:3). Но вопрос был поставлен: если бог всемогущ и справедлив, всеведущ и милосерден и судит каждого "по путям его", то почему сплошь и рядом невинный и праведный бедствует и терпит страдания, а нечестивый злодей, наоборот, проводит жизнь в радости и довольстве и умирает в мире и почете? Почему добродетель остается не вознагражденной, а зло не наказанным, и вообще, почему бог допускает существование зла на земле?

В 538 г. Вавилон пал под ударами персов. Для пленных иудеев пробил час освобождения. С позволения Кира большая часть их смогла вернуться на родину. В Иерусалиме началось строительство Второго храма, которое, однако, затянулось на многие годы. Экономическое, политическое и моральное состояние послепленной иудейской общины было крайне тяжелым. Народ страдал от разрухи и неурожаев (Агг. 1:6, 10–11; 2:17), от притеснений собственной знати, ростовщиков и непомерно усилившегося жречества и вдобавок от гнета персидских завоевателей. Иудея потеряла остатки независимости и превратилась в персидское наместничество. А ведь пророки Яхве уверяли, что Израиль великими страданиями уже с лихвой искупил свои прежние грехи! Где же было обещанное ими царство правды и свободы? Яхве явно не выполнил обещаний, которые дал своему народу. По-прежнему страна полна несправедливости, злодей торжествует, бедняк угнетен, невинный стонет и никто не приходит на помощь все как было! Именно потому, что религия Яхве была естественно выросшей национальной религией, социальный и политический кризис, который переживал еврейский народ, должен был сопровождаться кризисом религиозным.

Разочарование рождало пессимизм и религиозный скептицизм. Свидетельства этому рассыпаны повсеместно в послепленнои литературе. По сообщению Иеремии, еще накануне плена многие верили в то, что Яхве не даст в обиду свою страну и свой народ, свой храм и свой Закон, и бесконечно повторяли: "…здесь храм Яхве", "…Закон Яхве у нас" (Иер. 7:4; 8:8). Автор же относящейся к послепленному периоду Книги Малахии негодует на тех, кто открыто заявляет: "Тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его?" (Мал. 3:14). Автор гневно упрекает этих недовольных: "Вы прогневляете Яхве словами вашими и говорите: "Чем прогневляем мы Его?" Тем, что говорите: "Всякий, делающий зло, хорош пред очами Яхве, и к таким Он благоволит", или: "Где Бог правосудия?" (Мал. 2:17).

Сомнения одолевали даже тех, кто искренне хотел верить. По-видимому, примерно к этой эпохе относится известный псалом 73 (в СП-72)[11]. Конечно, вряд представляет переживания какого-то конкретного человека. Скорее, это общая схема. Однако нарисованный с удивительным мастерством и психологизмом образ человека, борющегося со своими сомнениями, кажется безусловно типическим для своего времени. Верующий видит вокруг себя процветание нечестивых: "На работе человеческой нет их, и с прочими людьми не подвергаются ударам", они "благоденствуют в веке сем, умножают богатство", им "нет страданий до смерти их, и крепки силы их". Эти люди дерзко издеваются над всем, что свято, и даже над самим богом: "Поднимают к небесам уста свои, и язык их расхаживает по земле". И они говорят: "Как узнает Бог? и есть ли ведение у Вышнего?" И вот к человеку приходит страшная мысль: не тщетна ли вся его вера? Есть ли вообще смысл в благочестии? "(И я сказал:) так не напрасно ли я очищал сердце мое и омывал в невинности руки мои… И думал я, как бы уразуметь это, но это трудно было в глазах моих… кипело сердце мое, и терзалась внутренность моя". Конечно, в псалме эти мучительные сомнения в конце концов преодолены. Но как? От лица верующего автор псалма уверяет, что он терзался мыслями, доколе не вошел в "святилище божие". И тогда ему открылась истина. Неправда, что нечестивые остаются без наказания. На скользкие пути их ставит Яхве и низвергает их в пропасти, уничтожает мечты их и приводит их к разорению, истребляет всякого отступника, а к чистым сердцем проявляет благость (Пс. 72: 4-28). Конечно, это "открытие" противоречило жизненной практике. Недействительный вывод, который предлагает автор псалма, состоит как раз в том, что человек должен подавлять в себе всякие сомнения относительно божества — это единственный путь обрести душевный покой. Счастье и душевный мир может принести только детская вера, не знающая никаких сомнений, не задающая никаких вопросов. Сходные мысли внушает своему читателю и автор псалма 36. "Не ревнуй успевающему в пути своем, — успокаивает он возмущающегося праведника, — потому что "делающие зло истребятся, уповающие же на Яхве наследуют землю" (Пс. 36:7, 8). Однако далеко не все сомневающиеся могли и хотели поверить в это.