Что и происходит. Тысяча мечей — в ножны. Тысяча копий опущена. Тысяча стрел снята с тетивы.
Солдаты толпятся вокруг колесницы, щупая двойника Елены. Они прикасаются к деревянным рукам, ласкают мраморный лоб, гладят зубы из слоновой кости, похлопывают по восковым губам, сжимают шерстяные волосы, трут стеклянные глаза.
— Видите, что я имею в виду? — кричит настоящая Елена. — Ваши цари обманывают вас.
Парис не может с собой совладать: он гордится ею, он готов поклясться в этом крылышками Гермеса. Его раздувает от гордости и восторга. У этой женщины есть мужество, есть доблесть и отвага.
«Эта женщина, — осознает Парис, — положит конец войне».
И огромная, теплая слеза ностальгии по прошлому скатывается по его щеке.
— Конец, — объявляю я.
— А что было потом? — допытывается Дамон.
— Ничего. Finis. Спите.
— Нас не проведешь, — мурлычет Дафния. — После этого было много разного. Ты отправилась жить на остров Лесбос.
— Не сразу, — замечаю я. — Семь лет я бродила по свету, и было много замечательных и сказочных приключений. Спокойной ночи.
— А затем ты отправилась на Лесбос, — не унимается Дафния.
— И тогда на свет появились мы, — утверждает Дамон.
— Верно, — подтверждаю я.
Близнецам всегда интересно слышать о том, как они появились на свет. Они никогда не устают от рассказа.
— Лесбийские женщины импортируют свыше тысячи литров замороженной спермы ежегодно, — объясняет Дамон Дафнии.
— Из Фракии, — поясняет Дафния Дамону.
— В обмен на оливы.
— Процветающая торговля.
— Верно, солнышко, — говорю я. — Пора спать.
— И так ты забеременела, — говорит Дафния.
— И у тебя появились мы, — добавляет Дамон.
— И ты привезла нас в Египет.
Дафния дергает меня за рукав, словно за веревочку колокольчика.
— Я появилась первой, не так ли? — говорит она. — Я старше.
— Да, дорогая.
— Вот поэтому я умнее Дамона?
— Вы оба одинаково умные. А теперь я задую свечку.
Дафния обнимает свою папирусовую куклу и говорит:
— Ты действительно закончила эту войну?
— Договор был подписан через день после моего бегства из Трои. Конечно, мир не вернул к жизни мертвых, но по крайней мере Троя никогда не была разграблена и сожжена. А теперь спать — оба.
Дамон говорит:
— Не раньше, чем мы…
— Что?
— Ты знаешь.
— Ладно, — соглашаюсь я, — одним глазком, и сразу же в страну Морфея.
Я неторопливо подхожу к шкафу, отодвигаю полотняную занавеску, и появляется мой крепкий двойник, стоящий среди детских одежд. Она улыбается во мраке. Никогда не устает улыбаться эта женщина.
— Привет, тетя Елена! — восклицает Дамон, когда я передвигаю рычажок на затылке своей сестры.
Та машет моим детям рукой и говорит:
— Вперед, мужи! Сражайтесь за меня!
— Непременно, тетя Елена! — отвечает Дафния.
— Я того стою! — говорит моя сестра.
— Конечно, стоишь! — подтверждает Дамон.
— Вперед, мужи! Сражайтесь за меня! Я того стою!
Я выключаю ее и задвигаю шторку. Подворачивая одеяла, я громко целую каждого близнеца в щеку.
— Я люблю тебя, Дафния. Я люблю тебя, Дамон.
Начинаю задувать свечу — стоп. Пока не забыла —надо исполнить еще одну обязанность. Возвратившись к шкафу, я отодвигаю шторку, достаю из халата перочинный ножик и открываю его. И затем в сгущающейся и влажной египетской ночи я тщательно процарапываю еще одну морщинку на лбу своей сестры, как раз под челкой цвета соли и перца.
В конце концов, важно следить за внешностью.
