Беззумный Аддам - [33]

– Не его собственное дерево, – объясняет женщина с кожей цвета слоновой кости. – Не то, на котором он живет.

– Он залез на дерево, чтобы спать, – говорит чернокожий.

– Вы хотите сказать, что он спит внутри своего сна? – уточняет Тоби. Тут что-то не так; непонятно, как это возможно. – Спит на дереве во сне?

– Да, о Тоби, – отвечает женщина. Все трое устремляют на нее лучистые зеленые глаза, словно она – крутящийся обрывок веревочки, а они – три скучающих кошки.

– Может быть, он будет спать долго, – говорит золотокожий. – Он застрял там, на дереве. Если он не проснется и не пойдет сюда, он вообще не проснется.

– Но ему становится лучше! – возражает Тоби.

– Он боится, – говорит женщина совершенно обыденным тоном. – Он боится того, что в этом мире. Он боится плохих людей, он боится Свиных. Он не хочет просыпаться.

– А вы можете с ним говорить? – спрашивает Тоби. – Можете сказать ему, что бодрствовать – лучше, чем спать?

Попытка – не пытка; вдруг у них есть какое-то средство для неслышного общения и они могут достучаться до Джимми, где бы он ни был. Волновые колебания, вибрация.

Но они уже не смотрят на нее. Они смотрят на приближающихся Рен и Голубянку с Амандой на буксире – она приотстала, словно прячась у них за спиной.

Все трое садятся на свободные стулья, Аманда – с робостью. Рен и Голубянка заляпаны грязью после работы на стройке, а на Аманде нет ни пятнышка. Голубянка и Рен моют ее в душе каждое утро, выбирают для нее свежую простыню и заплетают ей волосы.

– Мы решили сделать перерыв, – говорит Рен. – И посмотреть, как чувствует себя Джимми… Джимми-Снежнычеловек.

Женщина широко улыбается им. Двое мужчин тоже улыбаются, но сдержаннее: в обществе молодых женщин из саманного дома Сыновьям Коростеля теперь слегка не по себе. Им уже объяснили, что энергичное групповое совокупление в данном случае неприемлемо, и они не знают, как себя вести. Двое мужчин начинают переговариваться вполголоса, так что мурлыкает теперь только женщина с кожей цвета слоновой кости.

«Она синяя? Одна из них синяя. Две другие были синие, мы соединили свою синеву с их синевой, но они не были рады. Они не такие, как наши женщины, они не рады, они сломаны. Их тоже сотворил Коростель? Почему он сделал их такими, что они не рады? Орикс о них позаботится. Позаботится ли о них Орикс, если они не такие, как наши женщины? Когда Джимми-Снежнычеловек проснется, мы спросим его об этом».

«О, если б я могла побыть мухой на стене и подслушать, как Джимми объясняет Детям Коростеля неисповедимые пути Коростелевы! Человек – или вроде как человек – предполагает, а Коростель располагает».

– А Джимми… Джимми-Снежнычеловек выздоровеет? – спрашивает Голубянка.

– Думаю, да, – говорит Тоби. – Это зависит от того…

Она хочет сказать «…как работает у него иммунная система», но лучше не произносить этого при Детях Коростеля. («Что такое иммунная система?» – «Это такая вещь внутри вас, которая вам помогает и делает вас сильными». – «А где нам найти иммунную систему? Ее дает Коростель? Он пошлет нам иммунную систему?» и так далее, без конца.)

– …от того, как он будет спать.

Дети Коростеля не протестуют; вот и ладно.

– Но я уверена, что он скоро проснется, – продолжает Тоби.

– Ему надо есть, – говорит Голубянка. – Он ужасно худой! Не может же он питаться воздухом.

– Без еды можно долго обходиться. У вертоградарей все время были разные посты, знаешь? Можно долго протянуть. Несколько недель, – Рен наклоняется над Джимми, протягивает руку, приглаживает ему волосы надо лбом. – Надо бы ему голову помыть. Он начинает пахнуть.

– По-моему, он что-то сказал только что, – говорит Голубянка.

– Это он во сне бормочет. Можно обмыть его губкой. – Рен наклоняется поближе к Джимми. – Он как-то усох с виду. Бедный Джимми. Только бы он не умер.

– Я вливаю в него жидкости, – говорит Тоби. – И еще мед, я кормлю его медом.

Почему она вдруг заговорила на манер старшей медсестры в больнице?

– И мы его моем, – она словно оправдывается. – Каждый день моем.

– Ну, во всяком случае, температура у него упала, – говорит Голубянка. – Он уже прохладный на ощупь. Правда ведь?

Рен щупает лоб Джимми.

– Не знаю. Джимми, ты меня слышишь?

Все смотрят на Джимми: он не шевелится.

– По-моему, он теплый. Аманда, потрогай – правда ведь?

«Она пытается втянуть Аманду в общие дела, – думает Тоби. – Заинтересовать ее чем-нибудь. Рен всегда была доброй девочкой».

«Если она синяя, эта Голубянка, должны ли мы с ней спариться? Нет, нам нельзя этого делать. Нельзя им петь, нельзя собирать для них цветы, нельзя махать им членами. Они этому не рады, они кричат, и мы не знаем, почему. Но иногда они не кричат от испуга, иногда они…»

– Мне нужно прилечь, – говорит Аманда. Она встает и нетвердо шагает в сторону саманного дома.

– Она меня очень беспокоит, – говорит Рен. – Ее сегодня утром тошнило, она даже позавтракать не смогла. Она очень глубоко под паром.

– Может, это что-то вроде гриппа, – отвечает Голубянка. – Или она съела что-нибудь. Нам нужно придумать что-то получше для мытья посуды – по-моему, вода…

– Смотрите! – восклицает Рен. – Он моргнул!

– Он тебя слышит, – говорит женщина с кожей цвета слоновой кости. – Он услышал твой голос, и теперь он идет. Он рад, он хочет быть с тобой.