Безжалостный обольститель - [68]

Ярость вспыхнула в нем жарким пламенем.

– Что ты ей посоветовала? – взревел Он, не замечая, что лакеи покинули комнату.

– Следовать велению своего сердца, а не каким-то нелепым приличиям, – произнесла она уже с меньшей уверенностью.

Нет, он задушит ее собственными руками. Джулиан вцепился в стол, стараясь не потерять над собой контроль. Эта дурочка даже не представляет, что натворила, какой опасности подвергла Софи своими необдуманными советами.

– Уильям Стэнвуд, – сказал он, с трудом сдерживая бешенство, – не любит Софи. Он охотится за ее приданым. Его долги огромны, удивительно, что он еще не в долговой тюрьме. Его поверенный наводил справки обо всех моих счетах, чтобы выяснить точный размер приданого Софи и содержания, оставленного ей отцом. – Он взглянул на нее испепеляющим взглядом. – Мало того, мужчинам хорошо известно, что Стэнвуд избивает шлюх, с которыми спит. Это доставляет ему удовольствие!

Кровь отлила от лица Клодии, и она вцепилась в спинку стула.

– Подумать только, – хрипло произнесла она. – Софи сказала...

– О, ради Бога, Клодия! Софи может сказать что угодно. Она вбила себе в голову, что влюблена в этого выродка.

Глядя в глаза Клодии, Джулиан видел, как постепенно доходит до нее правда.

– О нет, нет...

– Господи, какую же огромную ошибку я совершил, доверяя тебе и Софи! – возмущенно продолжил он. – Я понятия не имел, что она тайно встречается с ним, и тем более не представлял, что моя собственная жена поощряет это. Если бы ты рассказала мне, я бы сообщил тебе все безобразные подробности. Просто не хотелось посвящать во всю эту грязь женщин, которых я должен защищать и оберегать! – Он сорвался на крик.

– Бог мой! – прошептала она. – Мне так жаль, Джулиан. Я не знала...

– В том-то и проблема, Клодия, да? – презрительно воскликнул он. – Ты так увлеклась своей демагогией, что забыла обо всем на свете. Возвела вокруг себя стены, и мы не можем поговорить ни о чем сколь-нибудь важном. Не представляю, как разрушить эти стены, и мне надоело пытаться!

Клодия молчала, уставившись в пол и покусывая губы.

Все повторялось: она снова отгородилась от него, не пуская его в свои мысли. Джулиану вдруг стало тошно, даже сам вид Клодии был ему неприятен.

– Оставь меня, – резко сказал он, направляясь к буфету с намерением выпить все, что там есть, до последней капли.

– Джулиан. Я...

– Уходи! – взревел он и услышал шелест юбок и ее неровное дыхание, когда она устремилась к двери. – Клодия! – окликнул он ее и оглянулся. – И еще одно!

Он понимал, что сейчас совершит глупость, раскрыв перед ней сердце, но ничего не мог с собой поделать.

– Ты с самого начала ошибалась во мне. В тот вечер, когда я приезжал к тебе, накануне гибели Филиппа... – он увидел вспыхнувшую в ее глазах боль, – я и не думал, что ты не подходишь Филиппу. Я хотел сказать, что это Филипп недостаточно хорош для тебя.

Она удивленно ахнула, схватившись рукой за горло.

– Когда пошли слухи о том, что он намерен на тебе жениться, мне было невыносимо даже думать, что ты, единственный яркий лучик во всем лондонском высшем свете, выйдешь замуж за пьяницу, стоявшего на грани полного разорения. Я не хотел, чтобы ты была несчастна, и, если быть совершенно откровенным, не мог видеть рядом с тобой другого мужчину. И если ты намерена укорять меня всю жизнь, то должна знать правду. – Он помолчал, призывая на помощь все свое мужество. – Я... я любил тебя. Любил с того самого момента, как увидел на балу Уилмингтона, и последние два года. И с тех пор не было у меня никаких любовниц, Клодия. Мне была нужна только ты.

Вторая ее рука легла на ту, что сжимала горло, и Джулиану показалось, что она близка к обмороку. Он не знал, что она думает, но остановился, потому что она смотрела на него так, словно он потерял рассудок. Возможно, что и так. Его признание показалось ему сейчас нелепым, и, смутившись, он снова повернулся к буфету.

– Вот и все, больше никаких внезапных признаний, – сказал он с изрядной долей сарказма. – Тебе нечего опасаться. Я уже вылечился от любви.

– Джулиан...

Она прошептала его имя так, как ему представлялось во многих его снах, но сейчас было уже слишком поздно.

– Оставь меня! – резко сказал он и закрыл глаза. Через некоторое время он услышал, как тихо закрылась за ней дверь. Взяв графин с вином, он тяжело опустился в кресло и просидел в нем несколько часов, пытаясь утопить в вине ее образ, упрямо всплывавший перед его мысленным взором.

Если бы у Клодии был графин с вином, она бы тоже попыталась утопить в нем свое горе. Она нервно расхаживала по комнате, не в силах поверить в то, что так ошибалась. Неужели она действительно настолько глупа? Прижав сжатые кулаки к вискам, она пыталась прогнать пронизывающую боль, обрушившуюся на нее, как только она покинула столовую.

«До чего же я глупа!» – вновь и вновь мысленно повторяла Клодия с полным отвращением к себе. Ведь она советовала Софи ослушаться Джулиана, не зная всех фактов, даже после того, как муж пытался объяснить ей ситуацию. Она пошла на поводу у своих эмоций! Ей было стыдно и больно... А та записка, которую она тайно засунула в чемодан Софи, с призывом следовать велению сердца! Клодия с трудом подавила рыдания, рвавшиеся из груди.