Безымянные культы. Мифы Ктулху и другие истории ужаса - [11]
Гунгайс фыркнул и стукнул кулаком по залитому вином столу.
– Рим мертв, как та белая кобыла, что убили подо мной при взятии Карфагена! Надо только протянуть руки и забрать добычу!
– Когда-то один великий полководец думал точно так же, – сонным голосом произнес Тразамунд. – Между прочим, родом он был из Карфагена, хоть я и не припоминаю его имени. Римлянам от него досталось на орехи.
– Видать, он в конце концов проиграл, иначе разрушил бы Рим, – заметил Гунгайс.
– Так оно и было, – подтвердил Тразамунд.
– Но мы-то не карфагеняне, – рассмеялся Гейзерих. – И кому тут не терпится погреть руки? Разве не за тем мы идем в Рим, чтобы помочь императрице справиться с ее заклятыми врагами? – насмешливо спросил он и, не дождавшись ответа, буркнул: – А сейчас уходите, все до одного. Я спать хочу.
Дверь хлопнула, отгородив короля от унылых пророчеств Гунгайса, острот Атаульфа и бормотания старых вождей. Гейзерих решил выпить вина перед сном, поднялся на ноги и, прихрамывая (давняя память о копье франка), двинулся к столу. Он поднес к губам украшенный драгоценными камнями кубок и вдруг вскрикнул от неожиданности. Перед ним стоял человек.
– Бог Один! – воскликнул Гейзерих, совсем недавно принявший арианство и не успевший к нему привыкнуть. – Что тебе нужно в моей каюте?
Голос уже был спокоен и тверд, король, привыкший сдерживать чувства, быстро оправился от испуга. Но пальцы будто сами по себе сомкнулись на рукояти меча. Внезапный выпад, и…
Гость не проявлял враждебности. Вандал видел его впервые, однако с первого взгляда понял, что перед ним не тевтон и не римлянин. Незнакомец был смугл, с гордо посаженной головой, кудрявые волосы прихвачены малиновой лентой. На груди рассыпались завитки роскошной бороды.
В мозгу Гейзериха мелькнула смутная догадка.
– Я не желаю тебе зла, – глубоким, сочным голосом произнес гость.
Как ни присматривался Гейзерих, ему не удалось оценить телосложение незнакомца. Носит ли он оружие под пурпурной мантией, тоже нельзя было понять.
– Кто ты и как сюда попал?
– Неважно, кто я. На этом корабле я плыву от самого Карфагена. Ты отчаливал ночью; мне не составило труда пробраться на борт.
– Никогда тебя не встречал, – пробормотал Гейзерих, – хотя такому, как ты, нелегко затеряться в толпе.
– Я много лет жил в Карфагене, – произнес гость. – Там родился, и там родились мои предки. Карфаген – моя жизнь! – Последние слова он произнес с таким пылом, что Гейзерих невольно отшатнулся.
– Конечно, горожанам не за что нас хвалить, – произнес вандал, прищурясь, – но я не приказывал убивать и грабить. Я хочу сделать Карфаген своей столицей. Если тебя разорили, скажи…
– Разорили, но не твоя волчья свора, – угрюмо ответил незнакомец. – По-твоему, это грабеж? Я видал грабежи, какие тебе и не снились, варвар. Тебя называют варваром, но ты не сделал и сотой доли того, что натворили «культурные» римляне.
– На моей памяти римляне не разоряли Карфагена, – пробормотал Гейзерих.
– Справедливость истории! – Гость с силой ударил кулаком по столу. (Гейзерих успел разглядеть руку, мускулистую, но белую – руку аристократа.) – Погубили город алчность и коварство римлян, торговля возродила его в другом обличье. А теперь ты, варвар, вышел из гавани Карфагена, чтобы покорить его завоевателей. Стоит ли удивляться, что старые сны блуждают в трюмах твоих галер, а призраки давно забытых людей, покидая безымянные могилы, уходят с тобою в плавание?
– Но с чего ты взял, что я решил покорить Рим? – обеспокоенно спросил Гейзерих. – Я согласился быть судьей в споре о престолонаследии…
Вновь по столу грохнул кулак незнакомца.
– Если бы ты пережил то, что выпало на мою долю, обязательно поклялся бы стереть с лица земли гнусный город. Римляне позвали тебя на помощь, но они жаждут твоей гибели. И на этом корабле плывет изменник.
Лицо варвара оставалось бесстрастным.
– Почему я должен тебе верить?
– Как ты поступишь, если я докажу, что тот, кого ты считаешь самым надежным помощником и верным вассалом, – предатель и ведет тебя в западню?
– Если докажешь, проси чего хочешь.
– Хорошо. Возьми это в знак нашего уговора. – На поверхности стола запрыгала монета. В руке гостя мелькнул шелковый шнурок, оброненный недавно Гейзерихом. – Ступай за мной в каюту твоего советника и писца, красивейшего из варваров…
– Атаульфа? – Гейзерих был поражен. – Я верю ему больше, чем остальным.
– Значит, ты не так умен, как я считал, – хмуро ответил человек в мантии. – Предатель опаснее любого врага. Римские легионы не победили бы нас, не найдись в моем городе подлеца, отворившего ворота. Не только мечи и корабли служат оружием этому врагу, но и черные людские души. Я пришел, чтобы спасти тебя и твою империю, и в награду прошу одного: утопи Рим в крови.
Незнакомец застыл на миг с горящими глазами, с занесенным над головой кулаком. И столь грозная, столь сильная аура его окружала, что даже дикого вандала пробрал благоговейный страх.
Затем, царственным жестом запахнув пурпурную мантию, гость вышел за дверь.
– Стой! – крикнул король, но тот, к кому он обращался, уже исчез.
