Безумный спецназ - [16]

В соавторах этого доклада числится полковник Джон Александер из Первого Земного батальона. Он проживает в пригороде Лас-Вегаса, в большом доме, заполненном предметами буддийского и этнического искусства, а также военными наградами. Кроме того, у него на полке я заметил ряд книг, принадлежащих перу Ури Геллера.

— Вы знакомы с Ури Геллером? — спросил я его.

— О да, — ответил он. — Мы с ним большие друзья. В свое время мы устраивали вечеринки, где гнули металл силой мысли.

Полковник Александер работал также специальным советником при Пентагоне, ЦРУ, НАТО и Национальной лаборатории в Лос-Аламосе. Кроме того, он один из друзей Ала Гора. Александер не до конца вышел в отставку и до сих пор принимает участие в делах военного ведомства. К примеру, через неделю после нашей встречи он вылетел в Афганистан с четырехмесячной командировкой в качестве «специального консультанта». Когда я поинтересовался, кого и на какой предмет он консультирует, полковник отказался отвечать на мой вопрос.

Подавляющую часть времени, что мы провели вместе, Джон предавался воспоминаниям о Первом Земном батальоне. На его лице играла широкая улыбка, когда он рассказывал о тех секретных полуночных ритуалах, которые он в компании с другими полковниками-коллегами организовывал на военных базах после прочтения Устава Джима Чаннона.

— Огромные костры! — сказал Александер. — И парни со змеями на головах!

Он рассмеялся.

— Вам доводилось слышать о Роне? — поинтересовался я.

— О Роне?

— Да, о Роне, который реактивировал Ури, — пояснил я.

Полковник Александер погрузился в молчание. Я тоже сидел молча, поджидая ответ. Секунд через тридцать я понял, что он не промолвит ни слова, пока я не задам какой-нибудь другой вопрос. Так я и сделал.

— Это правда, что Майкл Эчайнис убил козла простым взглядом? — спросил я.

— Майкл Эчайнис? — удивился и озадачился он. — Сдается мне, вы имеете в виду Гая Савелли.

— Гая Савелли? — переспросил я.

— Да, — сказал полковник. — Человека, который убил козла, совершенно определенно звали Гай Савелли.

4. Путь к козлиному сердцу

«Студия танца и рукопашного боя Гая Савелли» расположена в пригороде Кливленда, штат Огайо, на углу улицы по соседству с «Красным лобстером», ресторанчиком сети «Слава Богу, уже пятница!», закусочной «Бургер кинг» и гаражом «Тексако». Табличка на двери предлагает уроки «балета, степа, джаза, хип-хопа, акробатической аэробики, танца на пуантах, кикбоксинга и самообороны».

Я позвонил Гаю Савелли за несколько недель до нашей встречи. Когда он взял трубку, я представился и спросил, не мог бы он описать ту работу, которой занимался в Козлаборатории. Полковник Александер сказал мне, что Гай — гражданский. Он не связан никаким военным контрактом, так что мне казалось, что мы вполне могли бы поговорить. Однако на том конце провода повисло долгое молчание.

— А вы кто такой? — наконец потребовал он.

Я вновь представился. Затем я услышал очень печальный и глубокий стон, что-то в духе «О-о, нет, только не очередной репортер…». Как бы протестующее завывание перед лицом неумолимых и несправедливых сил судьбы.

— Я позвонил в неудобное время? — спросил я.

— Нет.

— Так вы действительно работали в Козлаборатории? — уточнил я.

— Да. — Он вновь мрачно вздохнул. — Да, и я действительно уронил там одного козла.

— Вы, наверное, уже не занимаетесь такими экспериментами?

— Да нет, занимаюсь.

Гай вновь помолчал. Затем он сказал — причем на сей раз его голос прозвучал особенно печально и тоскливо:

— На прошлой неделе я убил своего хомячка.

— Простым взглядом? — спросил я.

— Да, — подтвердил Гай.

Во плоти он оказался несколько более уравновешенным, хотя и ненамного. Мы встретились в танцевальной студии. Он уже дедушка, но до сих пор полон нервной энергии и беспрестанно перемещается по залу как одержимый. Беседа происходила в присутствии его детей и внуков (правда, не всех), а также на глазах полудюжины его учеников, которым он преподает боевой стиль кунь-тао и которые встревоженно мялись где-то с краешку. Что-то здесь явно шло не так, но я понятия не имел, в чем дело.

— Стало быть, им тоже досталось? — спросил я Гая.

— А? — встрепенулся он.

— Я насчет хомячков, — сказал я, вдруг теряя уверенность.

— Да, — кивнул он. — Они… — Тут на его лице мелькнула тень изумления. — Когда я это делаю, — медленно сказал он, — хомяки умирают…

— Да что вы? — сказал я.

— Хомяки выводят меня из себя, — сообщил Гай. Сейчас он говорил очень, очень быстро. — Они крутятся и крутятся. Вот мне и захотелось, чтобы они перестали крутиться. И я подумал: «А давай-ка я заставлю одного из них заболеть. Пусть закопается в опилки или что-нибудь в этом роде».

— Но он вместо этого умер?

— Да у меня все за пленку заснято! — выпалил Гай. — Можете сами посмотреть! — Он помолчал. — О них каждый вечер специальный человек заботился.

— В смысле?

— Ну, кормил их. Поил.

— То есть вы знали, что хомяк был здоровенький?

— Да.

— И вы начали на него пристально смотреть?

— Три дня подряд, — вздохнул он.

— Вы, должно быть, ненавидите хомяков, — предположил я.

— Да я не то чтобы специально… Но представьте, вы — мастер боевых искусств; стало быть, вы должны уметь делать нечто подобное. Что вообще такое жизнь? Удары рукой, удары ногой, и все? Или есть что-то еще?