Безумный мир - [26]

Клэр задумалась, ее глаза вдруг стали серьезными. Наконец она сказала:

— Возникает любопытный парадокс. Корабль финансируется правительством, и большинство препятствий кажутся инспирированными опять же правительством. — Правительство строит этот корабль и само же тянет с окончанием работ. Возможно, в игре участвует кто-то еще, и это усложняет ситуацию, но давайте пока сконцентрируемся только на правительственном аспекте. Почему власти тянут с постройкой корабля?

— Конечно, не потому, что у них нет на это денег. Спросите что-нибудь полегче!

— Мы должны ответить на этот вопрос. Потому что под кажущимися противоречиями всегда кроется логика.

— Единственное, что приходит на ум, — строительство корабля могут тормозить, когда появляется альтернатива уже созданным разработкам. Но зачем они ломают уже построенное, если можно заранее спланировать сроки монтажа под окончание испытаний каждого конкретного устройства? Я знаю, что бюрократы — не люди, но не настолько же!

Она неодобрительно сморщила носик.

— По-моему, слишком уж просто. Вы сами-то верите в это?

— Не верю. Но попробуйте сочинить что-нибудь получше.

Клэр снова задумалась, и Армстронг, заказав напитки, воспользовался случаем, чтобы внимательно ее рассмотреть. Она, казалось, не замечала его пристального взгляда; в молчании прошло несколько минут, затем ее глаза вдруг вспыхнули.

— А что, если номер восемнадцать вовсе не при смерти? Что, если он вообще не рождался?

— Я вас не понимаю.

— Приманка. Подсадная утка.

— Что? — воскликнул Армстронг.

— Ш-ш! — Она посмотрела на ближайшие столики. — Не надо так кричать! — Ее голос зазвучал тише, доверительнее. — Полмира пережевывает версию о постоянных диверсиях в космической промышленности, и, конечно, правительство не могло остаться в стороне. Теперь подумайте, что бы вы сделали на их месте, если бы решили поставить суперракету на стапель, но опасались бы всех этих странных штучек, происшедших с ее предтечами? — Взгляд Клэр стал острым, пронизывающим. — Что бы вы сделали?

Он хлопнул по столу огромной ручищей:

— Черт возьми! Я строил бы ее спокойно и тайком в какой-нибудь глуши, да хоть на Северном полюсе! И я строил бы другую, о которой знала бы каждая собака, в Нью-Мехико, специально для диверсантов.

— Умный мальчик! — похвалила Клэр.

— Только есть тут одна загвоздка, которая меня тревожит, — добавил Армстронг, не обратив внимания на ее сарказм.

— Откройте мне душу.

— В один прекрасный день кое-кому придется за все это отчитаться. Или оправдаться, если угодно.

— Но вас волнует не только это, верно? — подчеркнула Клэр.

— Конечно? Я вам уже говорил, кто меня волнует!

Впервые она покраснела, и он отметил это с удовлетворением. Словно прочитав его мысли, Клэр достала пудреницу и слегка приложила к лицу подушечку. Армстронг следил за нею молча.

Закончив, она едко заметила:

— Мало кому удавалось угнаться за двумя зайцами.

— А вдруг я стану счастливым исключением? — возразил Армстронг. Он подозвал официанта и, когда на столе появились новые бокалы, доверительно наклонился к молодой женщине: — Давайте прекратим подпускать друг другу шпильки. Дело-то нешуточное. У меня все внутри переворачивается.

— Да что вы говорите! — прошептала она, сделав маленький глоток из своего бокала.

— В последние дни мне не дает покоя странное чувство, — упрямо продолжал Армстронг. — Не знаю, может, я просто свихнулся.

— Что за чувство?

— Смесь дурных предчувствий, раздражения, подозрения и вообще взвинченность.

— И давно это с вами?

— Не знаю. Давно. Или недавно. Я читаю новости, и оно появляется сразу же. Я смотрю на небо, и оно уже тут как тут. Слушаю радио, и оно пеленает меня, словно кокон. Я могу быть на седьмом небе — и вдруг самая пустячная мелочишка подрезает мне крылья. Я становлюсь капризнее примадонны.

— Вам нужна хорошая доза «Виталакса», — поставила диагноз Клэр.

Он хмуро, чуть ли не свирепо глянул на нее.

— Вот от таких слов оно и возникает! И каждый день я трачу на борьбу с ним все больше и больше сил!

Поставив бокал на стол, Клэр серьезно заметила:

— Можно сказать иначе, Джон. Вам необходимо как следует отдохнуть.

— Не думаю. Физически я совершенно здоров. Меня тревожит состояние моей психики. И на то есть основания. — Армстронг спокойно посмотрел на нее. — У меня нет доказательств, но что-то упорно подсказывает мне, что это важный кусок той загадки, которую я пытаюсь разрешить.

— Вы хотите сказать, что ваша раздражительность связана с проблемой ракет?

— Клэр, да неужели она может быть связана с чем-нибудь другим? Я уверен в этом так же, как в том, что вы сидите передо мной.

— Вы пытались докопаться до первопричины?

— Да, конечно, — только не сработало. Не понимаю, что за чертовщина. — Армстронг уныло посмотрел по сторонам и искоса глянул на Клэр. — Например, считая как-то вечером ворон, я вдруг заметил темнокожего ладного парня в зеленом тюрбане. Очевидно, свами — его звали Шри Банерджи или как-то похоже. Я немедленно стал размышлять об индусском аскетизме. Я думал о тех, кто годами пристально вглядывается в солнце, пока не ослепнет совсем, а затем продолжает это занятие уже незрячим весь остаток своей жалкой жизни. Я думал о других, которые держат руку поднятой, пока она не высохнет, и о третьих, которые сидят на корточках, пока ноги их не деформируются, и этих людей приходится потом носить на руках. Я увидел всех их словно воочию. И я почувствовал, что сердце мое сейчас выскочит из груди — так это было больно.