Безумное такси - [44]

— Это случайное совпадение, — слабо попыталась защититься Нинка. И тут же расплакалась. — Ну почему, почему мне в жизни так не везет с этими мужиками! Не уродина какая-нибудь, не ведьма, материально независима…Нет, я этого не вынесу. В такие-то годы остаться без видов на будущую жизнь. Я ребеночка хочу, Лилька! Маленького симпатичного карапузика от любящего и любимого мужчины. Это и есть моя программа-минимум. А ты мне сразу палки в колеса ставишь.

— Это я-то тебе ставлю? — завелась с полоборота Лиля. — Да ты сама их себе наставила уже столько, что дальше ехать некуда. Короче, на который час у вас назначена случка?

Нинка даже вздрогнула от неожиданности, перестав реветь. Чего и добивалась Лиля.

— Фи, как мерзко и нетактично!

— Зато верно и практично, — отрезала Лиля. — Так когда придет твой Олег?

— Через час и сорок минут, — Нинка взглянула на настенные часы, ровно в пятнадцать ноль-ноль. А что? — она с вызовом уставилась на нее.

— Есть предложение. Мы накрываем стол у меня. И вместе проводим ленч. Дружеская беседа, мимолетный флирт, легкая музыка, ля-ля тополя — мне тоже необходимо расслабиться. И если увижу, что этот Олег достоин тебя, а я это увижу, поверь моему опыту светских раутов — с легкой завистливой улыбкой на морде провожаю вас обоих на выход — летите, голубки, трахайтесь на здоровье.

— Лилька, прекрати, тебе не идет хамство, — вновь передернулась Нинка. — Я знаю, этим ты заранее пытаешься меня настроить против него. Не выйдет!

— Дай Бог вам счастье встретить вновь, чтоб вы его не замечали, пропела та, повязывая поверх джинсов фартук. — Топай в магазин за выпивкой. Деньги вон в том пакете под столом.

— Слушай, а если вдруг все-таки Олег…не понравится тебе… нам? смущаясь, Нинка отвернулась от Лили и потянула из-под кухонного стола пластиковую сумку.

— Что ж: была без радости любовь, разлука будет без печали, закончила Лиля классическим двустишием.

— Ой! — Нинка разжала руки и округлившимися глазами уставилась в одну точку. Пластик шлепнулся о половую плитку, словно лягушка о воду.

— Что с тобой? — бросилась к ней Лиля. — Никак сердце прихватило?

— Прихватит…тут до инфаркта рукой подать! Ты что, банк ограбила? Нинка ткнула пальцем в сумку, набитую долларами под завязку.

— Ах, это? — Лиля вынула три сотенных и затолкала их в карман Нинкиного халата. — Боровиков дал. На косметику. Иди скорее переодевайся и в магазин. Время-то уходит.

— На какую ещё косметику? — взвыла Нинка, не слушая её. — Там хватит, чтобы всю парижскую галантерею и парфюмерию на уши поставить! Таких презентов мужики не подносят со времен Клеопатры. Шоколадку ещё куда ни шло…

— Ну чего разоралась? — осадила её минорно Лиля. — Я же совсем другую косметику имела в виду: для стен, ванной, отопления, наконец. Косметический ремонт буду делать в квартире. Дошло? А теперь успокойся и иди в магазин.

Кажется, начало доходить. Нинка, всхлипнув, пошла к двери, кося на неё полубезумным взглядом — что-то все же не укладывалось в её голове. Ничего, на свежем воздухе дойдет…может быть.

Этот Олег был покруче того — первого. Ну совсем как крутое яйцо: рубашка от Кардена, костюмчик от Версаче, а морда от Плейбоя с пробором под рейсшину в аккуратно зализанных волосах. И сразу же, с порога, он чем-то не понравился Лиле. Ну бывают такие люди — вроде Вероники Аркадьевны с нижнего этажа. Поговоришь с ними минут десять, и срочно тянет в туалет облегчиться от накопленной информации. Или наоборот — нажраться дерьма, чтобы перебить ещё более мерзкое ощущение от непосредственного общения с чем-то скользким, сопливым и дурнопахнущим одновременно. Но, чтобы учуять эти внутренние миазмы, нужно обладать не шестым чувством, а даже девятым или двенадцатым, которое присуще лишь тонко одаренным, в большинстве своем женским натурам. Это, наверное, тот самый дар Божий, спускаемый избранным, о котором не устают вещать с амвона священнослужители. Нинка не была избранной натурой, хотя насчет красоты и женственности могла поспорить с Лилей с полным на то основанием. Видать, чрезмерные занятия рыночной экономикой, как в случае с ней, напрочь убивают это самое чувство, иначе многие Госдумовские чиновники давно бы уже развернулись к народу, который их кормит и выбирает, своей более обозримой частью — лицевой.

Поэтому-то Нинка и бросилась встречать своего нового избранника к самому порогу — чуть ли не на шею повесилась, как орден святой Анны. Это можно было бы объяснить тем, что побежала она к своему порогу, потому что номер её квартиры не соответствовал месту события, определенного подругами буквально в последние часы до ленча. Уж слишком самозабвенный вид у неё был при этом, по которому Лиля безошибочно определила — снова втрескалась подруга, до самого некуда. И тут же одернула свои чувства: что это, в двадцать три-то года она подходит к чужой страсти со своими критериями. Говорят же, что первое впечатление о человеке часто бывает ошибочным.

За столом эта народная мудрость вроде бы стала подтверждаться: прежде чем влезть за стол, он галантно выдвинул для них стулья, затем вежливо поинтересовался здоровьем, отказался от водки, налив всем без исключения ликера и поднял тост "за присутствующих здесь дам". А дальше пошло нечто неподвластное Лилиному уму. Нет-нет, Олег был начитанным парнем, как в смысле классики — сыпал остроумными рифмованными цитатами и высказываниями Корнеля, Лабрюйера, Омара Хайяма и Шекспира вкупе с российскими, так и на уровне народного фольклора — самые последние анекдоты о новых русских, рыбалке и, естественно, сексе. Но при всем при этом он не обращал ни малейшего внимания на Лилю, обращаясь лишь непосредственно к Нинке — та уже раскраснелась от выпитого ликера, единоличного внимания и взахлеб веселилась над любой его остротой, даже плоской. Бросая при этом торжествующие косяки в сторону притихшей и ошеломленной Лили — вот тебе, мол, скептично настроенная личность! Та попыталась было пару раз вставить уместную фразу — не получилось. Олег, казалось, напрочь забыл о её существовании и принимал за неодушевленный предмет — рангом пониже пепельницы, в которую он время от времени тыкал очередной сигаретой. Это, в конце-концов, бесило, ибо Лиля, так же, как и Нинка, отнюдь не считала себя уродиной, скорее наоборот. И настораживало одновременно: раз Нинка с первых же минут подверглась такому массированному обстрелу, значит от неё что-то нужно. Причем срочно. И Лиля решила разрядить обстановку, докопаться до истины.