Безумное такси - [21]

— Сладко стелешь, дедушка, — прервал его Хопер. — Рады бы помочь, да недосуг нам — работа не ждет. Мы работать сюда приехали, а не отдыхать. И работа срочная. Хотя… — он вдруг прищурил один глаз, уставивишись на бригадира.

— Ты что-то хотел сообщить мне? — догадался Толик.

— Не только я, а вся бригада. Ты хоть догадываешься, почему мы сегодня приехали встречать тебя почти в полном составе? Бросив работу.

— Я как знал, что произойдет что-то такое…Я же говорил тебе, Вася, почуяв неладное, завел Толян.

— Да подожди ты, — остановил его Виктор Иванович. Только у него в бригаде не было клички. И вовсе не из-за возраста — на стройке такие мелочи обходят стороной. Виктора Ивановича уважали. За его мастерство, за умение ладить с людьми, находить в их душах ту самую святую струнку, тронув которую, можно извлечь очень нежную и трогательную мелодию, которая спрятана в каждом из нас. И звучит она в минуты того самого душевного порыва, который делает из простых смертных героев, толкая их порой на самые отчаянные и безрассудные поступки во имя Родины, своих детей, любимых. Или просто для того, чтобы другим стало жить хоть чуточку лучше, чем уготовили для них судьба и правительство. Виктор Иванович был чем-то вроде отца для этих парней, сплотившихся вокруг объединившей их идеи — дать людям свет в дома, расширить подслеповатые окошки в их жилищах до рамеров окна в Европу, показать, что и капитализм, это загнивающее на корню общество — по словам одного из бывших правителей СССР, все же имеет кое-какие преимущества в отношении улучшения жилищных условий перед общей коммуналкой того "светлого общества", куда нас гнали, словно баранов, все эти эти годы застоя и нищеты." Пусть в дерьме, зато своем, не купленном!" — Подожди ты, торопыга, — повторил Виктор Иванович, подходя вплотную к Толику и беря его за плечи. — Ты вспомни, бригадир, какой сегодня день, и тогда поймешь, почему мы приехали сюда почти всей бригадой.

И Толик вспомнил, заглянув в его глаза. А вспомнив, чуть не заголосил взахлеб от умиления в отношении товарищей по работе и жизни. И одновременно злости на себя. Нужно было искать какой-то компромисс — дать волю чувствам. И он потихоньку запел.

— Я играю, на гармошке, у прохожих на виду,

К сожаленью, день рожденья, только раз в году.

— Точно, бригада приехала поздравить тебя с этим праздником, — Виктор Иванович крепко стиснул ладонь Толика. — Так что считай свой звонок по мобильнику лишь необходимым дополнением ко всему вышесказанному.

Глава 7. Н Е Г О Н И Л О Ш А Д Е Й!

Подмосковье, май 2000 г.

Никакой "Скорой" не было. К строящемуся зданию подкатил темно-зеленый "УАЗ", из которого выскочили трое дюжих парней в камуфляжной форме. Они молча разбросали завал над Витьком, затем перекатили его тело на брезентовые носилки и принялись деловито примерять эти носилки к задней дверце автомобиля. Все так же молча, будто и не было стоящих неподалеку настороженных работяг, ожесточенно дымящих разнокалиберным табаком. Это, в конце-концов, бесило, наводя на разные нехорошие домыслы. Первым вперед шагнул Виктор Иванович, ухватив одного из амбалов за рукав "афганки".

— Может, объяснишь, приятель, куда вы собрались вместе с нашим товарищем?

"Приятель" повернулся к нему всем торсом — вросшая в плечи голова без намека на затылочную часть не проворачивалась на позвонках шарнирно. Взгляд безмятежный и пустой, без намека на какую-либо мысль, мазнул по физиономии Шумейко, затем переместился ниже. Словно амебу под микроскопом разглядывал.

— Это не товарищ, дядя, а тело. Тело приказано забрать. Без лишнего шухеру.

Слова цедятся с ленцой, словно фарш из ручной мясорубки. С видимым усилием и равнодушно.

— Кем это приказано? — не отставал Виктор Иванович. — Нужно же разобраться, в конце-концов…

— Отойди, не засвечивай, — амбал все так же лениво отодвинул его с дороги, словно пальто на вешалке — Виктор Иванович заспотыкался, пятясь, пока не опрокинулся на спину. — А ну, взяли, братва, этот холодец! скомандовал бугай приятелям-близнецам. — Через полчаса нужно быть на месте.

— Эй ты, хрен с бугра! — не выдержал Толян, досасывая сигарету. Вообще-то судьба научила его не вмешиваться в распоряжения вышестоящих органов, какими бы странными они порой не казались. Меньше знаешь — дольше дышишь, причем полной грудью и беспрепятственно. Может быть, он и сегодня не влез бы в это дело с погребением Витька. Потому что наверняка знал, как умеют прятать нежелательные концы в воду олигархи. Через час стемнеет, и тело Бороды, по благожелательной подсказке какого-нибудь телефонного анонима найдут ППС-ники на обочине кольцевой дороги, а то и междугородней трассы. Неумышленный наезд на скорости, преступник скрылся с места ДТП. И дело, едва начавшись, тут же прикрывается пачкой зеленых с профилем носатого президента на каждой бумажке. Родственников у Бороды никаких, неженат, не обременен детьми. Плакать над ним, кроме вот этой Любашки-крановщицы, некому. А обряд захоронения возьмет на себя все тот же неизвестный спонсор, облегчив тем самым работу муниципальным структурам. И все шито-крыто, и продолжит вертеться колесо рабочих будней чуть поредевшей строительной бригады.