Безумное благо - [7]

Затем наступили ощутимые перемены. Мод стала отсутствующей, далекой. Я не привык к такому. Она реже смеялась, думала о чем-то другом. Перестала покупать себе разную одежду — ту, дорогую, которую приносила домой в больших картонных пакетах с ручками из бечевки. Я подарил ей водонепроницаемые часы из одного ювелирного магазина неподалеку от площади Вандом. Нельзя сказать, что нам вас не хватало. Просто иногда один из нас спрашивал у другого, нет ли от вас новостей. Я готов был поспорить, что вы больше не подадите признаков жизни. Мод была уверена в обратном. Шло время. Мы вас понемногу забывали. Мод познакомила меня с новыми друзьями. Она знала дантистов-гомосексуалистов, архитекторов из Тулузы, пресс-атташе из мира высокой моды. Мы отметили ее тридцатилетие за городом, в доме, когда-то принадлежавшем одной кинопродюсерше 60-х годов. Теперь дом занимал некий издатель. Там был теннисный корт, но не было бассейна. Множество ос. Торт пришлось накрыть огромным сетчатым колпаком для сыра. Мод соврала насчет своего возраста: она намеренно состарила себя. Никто ничего не заподозрил. Она бросила на меня взгляд и быстро приложила палец к губам. Я помню ее улыбку в тот момент. Она предназначалась мне одному. Рыжая романистка взвизгнула. Оса укусила ее в руку. Пострадавшую пришлось уложить на траву. Лысый мужчина в легком пиджаке в полоску заявил, что он врач. Отправился за медицинским чемоданчиком к багажнику своего «БМВ»-универсала и всадил автору бестселлера «Большие девочки не любят малышей» укол после того, как муж этого синего чулка объявил всем присутствующим, что у Маривонн аллергия на укусы ос. Все переключились на другое. Мод захотела танцевать. Кто-то поставил диск. Литературный критик предложил издателю сразиться в теннис. Удары мяча разметили вечер. Романистка-которая-не-переносила-укусов-ос пришла в себя и спросила, остался ли еще торт. Никто не обратил на нее внимания. По одной из ее книг был снят сериал для первого канала. Ришар пришел весь взмыленный с ракеткой в руке.

Потом мы получили от вас письмо. Первое из длинного списка. Вы очень поднаторели в написании писем. Это были прекрасные письма на тонкой, почти прозрачной бумаге, написанные заморскими чернилами. Они приходили в небесно-голубых конвертах с чудесными американскими марками. Наш адрес был напечатан на машинке. Вы сообщали нам свои новости. Зоэ получила на день рожденья собаку. Отель прислал вам цветной рекламный проспект, и вы думаете, не поехать ли туда снова на будущий год. А мы? Нам, знаете ли, сложно строить столь долгосрочные планы. Как мы смотрим на то, чтобы приехать в Вермонт? Ну, об этом можно подумать. Мод была на сто процентов «за». Я колебался. Я был, как другие: уважал ваше уединение. Мод в очередной раз взяла все в свои руки. Было решено: мы приедем в середине октября. Пока бабье лето не закончилось.

После этого Мод стала учить английский язык по методу Берлица. Полное погружение. Лучше и не скажешь.

Прыщавую бретонку сменила марокканка, которой не было равных в приготовлении пастильи. На второй день она приклеила скотчем на дверь гардеробной записку для меня:

«Мсье, простите, что не сложила ваши рубашки, как вы обычно. Надеюсь, моя работа вам подходит. Скажите мне завтра. Спасибо. Зара».

Мы часто ходили на приемы как супружеская пара. Это были 90-е годы. Добро пожаловать на борт. Деньги переходили из рук в руки. Никто больше не знал их запаха. Мод купила себе новую блузку «Экуипмент». Компакт-диски окончательно заменили винил. Каролина Монакская[23] снова вышла замуж. Мы как-то забыли, что в нее надо влюбляться. То же самое было с Изабель Аджани.[24] Некоторые люди умирали — даже те, кто не были знаменитыми. В одно из воскресений сгорела штаб-квартира банка «Креди Лионнэ». Было разрешено прерывать телевизионные фильмы рекламными вставками. Все веселились. Друзья доверяли вам свои секреты. Люди привыкали к уродству. Стены покрылись граффити. Песни превратились в рэп. Временами появлялся страх. Не хотелось больше об этом думать. Банкоматы выплевывали новенькие купюры. Все больше женщин закрывали себе лица. Другие же увлеклись пластической хирургией. В обоих случаях их невозможно узнать. Все эти девицы в мини-юбках, выходящие из правой двери красных кабриолетов. Город был полон незнакомцев, которые голосили на тротуарах. Что нам готовила эта эпоха?

Только этого не хватало. Я опять схлопотал штраф. На этот раз целиком и полностью виновата была Мод. Как-то в воскресенье мы поехали на обед к ее друзьям в лес Рамбуйе.[25] Там отлично готовили баранину на вертеле. Дом фотографировали для журнала «Интерьеры». В сарае стоял настоящий настольный футбол, как в бистро. На обратном пути пробка на шоссе началась еще до Поншартрэна.[26] Мод показала мне объездной путь справа. Дорога вела в какую-то деревню.

— Черт, — сказала Мод. — Они сделали одностороннее движение. Козлы! В прошлый раз знака не было.

Я сказал, что это неважно, все равно надо ехать. Мод меня не отговаривала. Дорога, покружив по полю, привела нас к рощице. Там — сюрприз: нас встретил фургон жандармерии. Усатый тип в фуражке сделал нам знак остановиться. Нарушение было налицо. Я подписал бумаги, которые дал мне инспектор. Два месяца спустя я распечатал заказное письмо. Штраф был немыслимый. Мод сказала, чтобы я не платил. Она делала немало глупостей.