Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни - [32]

В итоге я была во всей своей красе: пукающая и орущая, падающая вниз головой и хватающаяся за штаны Виктора, чтобы встать на ноги и начать неистово рыскать по болоту в поисках бешеных скунсов.

Не совсем уверена, какими словами можно более емко описать этот момент, но думаю, что если бы был антоним слову «женственная», то начать можно было бы именно с него. Это было унизительно, но Бруки широко улыбнулась и сказала, что получилось идеально, потому что ей вроде как удалось уловить мою сущность, мой дух. Виктор решил заметить, что было сложно не уловить мой дух, и я на самом деле уверена, что он просто пытался отпустить пошлую шуточку по поводу того, что я только что пукнула.

Через неделю Бруки закончила мой портрет, запечатлев меня в образе Синей Птицы Счастья, заточенной в клетке, но по-прежнему беззаботно жизнерадостной, даже несмотря на сгущающиеся вокруг меня темные тучи.

Действительно, на снимке была я, со всеми своими бугорками и морщинками, и даже небольшим намеком на кривое ухо. Кстати, я получилась не привлекательной, а лучше, чем просто привлекательной.

Я вышла чертовски помидурочной.

Это называется «котуфляж»

Вот уже несколько месяцев на голове у меня образуются шишки размером с гусиное яйцо. Я позвонила своей сестре (которая несколько лет работала в «скорой»), чтобы спросить, не может ли это оказаться раком. Лиза вздохнула и сказала, чтобы я перестала по любому поводу подозревать у себя рак и что эти шишки с большей вероятностью были близнецами-паразитами, поглощенными мной, когда я была еще в матке, и теперь их головы начали прорастать, причем ей хочется надеяться, что они не унаследуют моей привычки звонить ей в три часа ночи и спрашивать, не рак ли у них. Потом она повесила трубку, потому что у нее серьезные проблемы с врачебным тактом. Или потому, что срок действия ее медицинской лицензии истек и она больше не имела права диагностировать рак по телефону. Уж не знаю. Мне больше нравилась та работа, которая была у нее до «скорой», когда она была профессиональным клоуном, потому что ее карманы всегда были забиты конфетами и, когда мне было грустно, она делала мне пуделя из воздушного шарика.

Шишки появлялись практически за один день, они были размером почти с мяч для гольфа, сильно чесались и потом превращались в маленькие шишки, которые, как я решила, были сыпью, возникающей из-за моего тревожного расстройства. Мой психотерапевт со мной согласилась, но посоветовала мне показаться дерматологу в соседнем кабинете, чтобы убедиться, что это не было чем-то более серьезным.

Через несколько дней я пришла на осмотр к дерматологу, и врач, взглянув на мою голову, сказал довольно пренебрежительно:

– Ой, да это всего лишь вызванный стафилококком инфекционный фолликулит!

Я посмотрела на него в недоумении, и он объяснил:

– Ваш ревматоидный артрит – это аутоиммунное заболевание, из-за которого вы уязвимы к подобным инфекциям. Возьмите вот эти таблетки.

Я объяснила, что обеспокоена, так как наслышана, что стафилококк бывает смертельно опасным, но врач сказал:

– С вами будет все в полном порядке. Это как угри, только на коже черепа. Никто никогда не умирал от угрей.

Мне показалось, что он был ужасно беспечным, он же решил, что я слишком близко принимаю все к сердцу. Я лишь заметила, что он только что сообщил мне, что у меня стафилококковая инфекция, постепенно распространяющаяся на мозг, на что он воскликнул:

– С чего вы это взяли? У вас всего лишь сыпь на голове!

Мне пришлось объяснить ему, что мой мозг тоже находится у меня в голове, и стала немного переживать из-за того, что мне вообще приходится все это ему объяснять, так как врач здесь вроде как он, а не я. Дерматолог покачал головой практически так же, как это делает Виктор, сказал мне ни в коем случае не заходить в интернет и вышел из кабинета, чтобы заказать мои таблетки. Разумеется, я немедленно достала свой телефон, чтобы понять, почему он опасался, что я стану наводить справки в интернете. Кроме того, я уверена, что фраза «не заходи в интернет» расшифровывается как: «Ну давай же, загугли эту херню».

«Это ужасно ленивый способ сказать мне, что я умираю», – подумала я про себя.

Когда врач вернулся, я осуждающе показала ему свой телефон и спросила, почему он выписал мне лекарство, которым лечат «малярию, сибирскую язву и холеру». Он сказал мне, что именно поэтому и не хотел, чтобы я заходила в интернет, и объяснил, что этим лекарством лечат также и угревую сыпь. Врач оказался прав, но это все равно вводит в замешательство, – как если бы мне дали таблетку от растяжения пальца на ноге, которое также лечит бубонную чуму и помогает вырастить новую руку взамен отрезанной. Меня все это сбивало с толку и интересовало, была ли это какая-то серьезная болезнь, из-за которой я должна соблюдать постельный режим, а все вокруг должны меня жалеть, или это был какой-то пустяк? Он заверил меня, что это был «практически пустяк», и наказал принимать таблетки от малярии дважды в день. Затем я показала ему странную шишку, которая последние восемь лет красовалась у меня на ноге, и он сказал: «Ну да, это просто шишка», после чего я начала сомневаться, на самом ли деле этот мужчина был врачом.