Безумие - [10]

У Маги затрещала рация и что-то произнесла по-чеченски. Мага коротко ответил.

— Пайдем, Надыр ждет.

— Ну что, Кыра, зачэм пожаловал?

— Надир, тут заваруха начинается.

— Бэс тэбя знаю.

— Мне твоя помощь нужна. С нашими, сам понимаешь, каши не сваришь. Они пока разберутся, кто за что отвечает, все кончится. А мне свою работу делать надо.

— Я что могу?

— Ты много что можешь. Для начала дать мне интервью.

Мускул дрогнул. Клиент польщен. Я на правильном пути.

— Интэрвю пака нэжэлатэлно. Что еще?

— Помочь нам добраться до Ботлиха. Если мы как положено поедем, военные завернут. (После сегодняшней поездки я был в этом совсем не уверен, но чего уж теперь.) А нам бы как-нибудь с другой стороны туда подобраться, поработать и быстренько в Махачкалу — у меня эфир в пятницу, так что на все про все максимум четыре дня.

Я понял, что наглею. До Ботлиха с другой стороны, потом вокруг Ботлиха, потом в Махачкалу, и все это быстренько. Как будто учения в ГДР снимаем. Может, еще мигалки попросить для верности? Впрочем, пережитые испытания — зря, что ли?

— А чиво тэбэ в Ботлихе дэлат?

— Как чего? Работать.

— А там нэинтэрэсно.

Я разозлился:

— Надир, я тебя очень уважаю, ты можешь мне помочь, можешь отказать, но давай где интересно, а где неинтересно, я сам решать буду. Это МОЯ работа.

— А как ты можэш рэшат, кагда нычэго не знаэш?

— А чего я не знаю?

— А того, что скоро будут мэста паинтэрэснее.

Так, вот это уже очень круто. Опережающая информация. Журналистская удача.

— Какие такие места?

— Многа спрашываэш.

— Работа такая. Хорошо, Надир. Я так спрошу. У меня в пятницу эфир. Я не знаю, что это за места «поинтереснее» и когда там что начнется. Вопрос: это до пятницы начнется?

— Нэт.

— Значит, в пятницу я не сделаю свою работу. Давай так поступим. Я с твоей помощью поработаю вокруг Ботлиха, смотаюсь в Махачкалу, перегоню материал, вернусь к тебе и буду ждать интересных событий столько, сколько надо. Идет?

Все-таки я нахал. Разговариваю с уважаемым человеком с таким нажимом. Это как по лезвию ножа. Но я знаю — они считают, что это сила. Они за это уважают.

— А ты патом из Махачкалы вэрнешся?

Ах вот оно что! Я ему зачем-то нужен. Ему очень кстати, чтобы мы были под рукой, когда начнутся «интересные» события! Осторожнее! Вот почему он согласился меня принять. Стоп. А эта история на неформальном блокпосту? Что-то здесь не так. Эти, из «Дефендера», не могли не сказать бородачам, что мы едем к Надиру. А потом они отъехали и ждали нас за поворотом. Зачем весь этот спектакль? Ну конечно, это ж и был спектакль! Нам дали понять, что в случае чего мы отсюда просто так не выедем. Но не грубо, какой от нас тогда будет толк, а так, в шутку, по-своему элегантно. Итак, по замыслу моего собеседника, мы должны работать, понимая, что он нам помогает, но имея в виду, что, если что-то будет не так, нас здесь похоронят. Сложная конструкция. Одно слово — восточная. В общем, пока мне это тоже на руку. Только в четверг вечером я должен быть в Махачкале. Проездом через Ботлих.

Все эти мысли пронеслись в голове за секунду. Хорошо, что от косяка отказался.

— Ну конечно, вернусь. Что ж я, не профессионал, что ли? Я ж понимаю, что ты делаешь мне предложение, от которого ни один нормальный журналист не откажется.

— Сматры.

— Я так понял — мы договорились? Сначала Ботлих, потом Махачкала, потом обратно, и я весь твой?

— Дагаварылис.

8 августа 1999 года, воскресенье. Ботлих.

…Границу с Чечней в обратном направлении они не пересекали. И это было хуже всего…

В полдень в отделение милиции Ботлиха позвонил некто и сообщил, что к исходу сегодняшнего дня в городе будет введено ваххабитское правление.

А чуть позже появились первые беженцы из Ансалты и Рахаты. Боевики никуда не исчезли. Они захватили эти села и без сопротивления разоружили местную милицию. А потом стали рыть окопы.

Утреннее «боестолкновение», ставшее боевым крещением для лейтенанта Кости Кравцова, но так и не попавшее в сводки, было всего лишь репетицией. Басаев убедился, что с ходу Ботлих не взять. Федералы, против обыкновения, успели перехватить инициативу. Вот и пришлось довольствоваться малым — Ансалтой и Рахатой — и готовить их к обороне.

Впрочем, истинного смысла происходящего тогда не понимал никто. Ни генерал армии Квашнин, ни генерал-лейтенант Булгаков, ни просто лейтенант Кравцов. Прапорщик Палыч, возможно, догадывался, но его никто не спросил. Точнее, первые двое не спросили.

— Ну что… Отбили мы их…

Первый в жизни Кости Кравцова бой оказался совсем не таким. Каким-то совсем не таким. Он должен был командовать взводом. Он был не против командовать. Он даже и не испугался, честно говоря. Может, не успел. Но он совсем не понял, насчет чего, собственно, надо было командовать. Все произошло как-то помимо него. Боевиков он не видел. Откуда велась стрельба — тоже. Сам он стрелял приблизительно туда же, куда и все. Попал в кого-нибудь или нет, конечно же, не знал. Если и попал, то случайно.

Короче говоря, применить свои познания в тактике у него решительно не было ни возможности, ни времени. Он был разочарован. Это его некоторое время мучило. Но к тому моменту, как Палыч докурил свой второй подряд «Донтабак», Костя решил, что в следующем бою точно во всем этом разберется. Тактика была задвинута, и он задумался о стратегии. А со стратегией, как мы помним, Костик долго оставаться наедине не мог. Поэтому, деликатно дождавшись, пока Палыч отхаркается от «Донтабака», он продолжил разговор.