Безумие Джоула Делани - [48]

На последней ступеньке лестницы я объявила, что скоро приду.

– Тебе нельзя так идти, – заявила Кэрри. – Ты должна надеть пальто.

Действительно, я дрожала от холода.

– И тебе нужно сделать перевязку, – добавил Питер. – А может, уже работает телефон.

Я потуже затянула повязку на ноге, чтобы остановить кровотечение. Они тянули меня к дому.

Наконец я поняла, что не могу оставить их, пока все не выясню.

– Давайте выключим суп и вместе сходим в Оушн-Бич, – предложила я, пока Питер открывал дверь. – А потом сделаем большой обед с моллюсками и омарами.

Но Питер остановился на пороге так резко, что мы едва не натолкнулись на него.

Он не двинулся и после того, как Кэрри тихонько пихнула его. Я взглянула в кухню поверх их голов.

Возле кухонной раковины стоял Джоул. Или Джоул-Тонио.

– Входите, – сказал он, и мы друг за другом вошли в кухню.

В руке у него был открытый нож с выскакивающим клинком.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 14

Длинное, холодно поблескивающее лезвие приковало мой взгляд. Я затаила дыхание. Джоул держал нож как бы играючи, и эта игривость усиливала ужас. Так мальчишка, разоряющий гнездо, радуется своему открытию без жалости и ненависти, предвкушая очарование разрушения.

Он улыбнулся и жестом велел нам сесть. Я взглянула на Кэрри и Питера, опасаясь, что они не примут его всерьез. Но они, кажется, поняли всю серьезность ситуации и молча заняли места вокруг кухонного стола. У меня возникла мысль о побеге. В общей сутолоке, наверное, кому-нибудь удалось бы убежать. Но я не стала воплощать в жизнь свои теоретические расчеты, сообразив, что в тесной кухне можно запросто попасть на нож. Его владелец как будто уловил мои мысли и покачал головой:

– Не надо, Нор, – усмехнулся он, – не будь глупышкой. Он явно имитировал мое обращение к детям, которое слышал сотни раз. Но этот тон, гордый и самодовольный, мне тоже был знаком. Потом я вспомнила день рождения Джоула. Мне казалось, что он просто перебрал шампанского, когда привел нас к машине Шерри и показал серьгу, которую нашел на сиденье. Я вспомнила свое раздражение. Шерри также рассердилась, и в ту ночь он перерезал ей горло. Последняя мысль вызвала у меня приступ озноба.

Пытаясь взять себя в руки, я спросила:

– Зачем ты сюда явился?

Получилось чересчур смело, но он не обратил на это внимания, упиваясь собой.

– Как же, сестричка, куда ты – туда и я.

Меня поразило слово «сестричка». Насколько я помню, за всю нашу жизнь Джоул ни разу меня так не назвал.

Наверное, любой писатель сразу же подмечает изменения стиля. Во всяком случае, именно тогда я почувствовала, что передо мной чужой человек.

– Помнишь, как ты нашла меня в моей квартире? – спросил он. – Кажется, в полдесятого?

Я смотрела на него, пытаясь понять. Но какой-то необычный взгляд и едва заметное изменение голоса мешали мне осознать значение этих слов. Словно сквозь прежние любимые черты проступало совсем другое лицо, то, которое я видела на фотографиях, отпечатанных в киоске на Таймс-сквер: косоглазый мальчишка, гримасничавший и кривлявшийся с лихорадочным озорством. Но как мог Джоул увидеть те снимки и перенять манеру супербоя в плаще мага?

– Слушай внимательно! – Его резкий тон прервал мои размышления. – Я приехал с вами вчера вечером. Мы вышли все вместе.

Я молча слушала.

– Когда мы прибыли сюда? Около полуночи? – осведомился он.

Я наконец начала понимать.

Он хотел обеспечить себе алиби, чтобы полицейские думали, будто он приехал из Нью-Йорка вместе с нами. И пока они ищут Тонио, Джоул мог спокойно разгуливать на свободе. Вернее, тело Джоула. У меня появилось ощущение, что сам Джоул уже исчез.

Потом послышался гул мотора. Мистер Ольсен возвращался к нам со своей содой. Возле дома он, как всегда, сбавил скорость, чтобы проехать по песку. Джоул поднял голову, прислушиваясь. Я ощутила нарастающую опасность.

– Это мистер Ольсен, – поспешно объяснила я, – возвращается, чтобы прочистить трубы. Он пожилой человек, и у него артрит.

Я тут же пожалела о своих словах. Быть может, жесткий тон поколебал бы уверенность Джоула. Но я не знала, сколь велико его безрассудство. Теперь каждый момент превращался в акт торга.

После моих слов он решился. Мгновенно оказавшись рядом с Кэрри, он схватил ее длинные золотые волосы и одним движением обмотал их вокруг своего запястья. У меня остановилось дыхание, когда он коснулся лезвием ее горла.

– А теперь, – объявил он, – мы поиграем.

Наступила жуткая тишина. Мы ждали.

– Видишь эти шашки? – спросил он.

Питер, бледный, но спокойный, посмотрел, куда ему показывали. На кухонном столе лежала коробка шашек, которую я достала из шкафчика.

– Открой ее.

Питер раскрыл доску.

– Pronto![24] Теперь расставь шашки.

Питер расставил с одной стороны черные, с другой – красные.

– Вы будете играть в шашки, – сказал Джоул. Или Джоул-Тонио. Теперь уже ничто в его поведении не напоминало моего брата. Совершенно чужой, чрезвычайно опасный человек держал за волосы Кэрри.

Он слегка тряхнул ее голову.

– Вы будете играть как следует. Понятно?

Губы Кэрри шевельнулись. Она прошептала:

– Да.

– А я послежу за вами. – Его голос стал мягким, почти ласкающим. – Мой друг будет здесь, у меня в кармане. В случае чего, мне хватит одной секунды.