Безславинск - [3]

Провинциальный городишко Безславинск, называемый некоторыми украинцами Безславинськ или Безславиньск, расположенный на Безславинской возвышенности в месте слияния двух рек, Собачеевка и Татарка, встречал знойное лето 2014 года. Такое же знойное, каким оно было ровно двести два года назад: все болота тогда высохли, а травы пожелтели да повымерли. Да ещё и война шла с французами: «Горящие вокруг селения и предместья города, улицы, устланные ранеными и мертвыми, поля, умащенные человеческой кровью и усеянные множеством трупов, грабеж, насильствования и убийства обезоруженных жителей», — такой была зарисовка с натуры одного из свидетелей вступления войск Наполеона в Витебск.

Вот и сейчас, как тогда в Витебске, в Безславинске льётся человеческая кровь и идёт очередная, жестокая и бессмысленная изначально война! Разница лишь в том, что два столетия назад нашу землю топтали французские захватчики, а теперь брат пошёл на брата…

На часах пробило восемь утра. В сельмаге, расположенном на улице Крематорской, кондиционирование помещения не предполагалось ещё с далёких советских времен. Зато теперь, по прошествии двух десятков лет, картина ассортимента сельмага и посещающая его публика явно изменились. Ведь что было раньше? Небогатый, даже скудный выбор продуктов: черный хлеб, подсолнечное масло в розлив, сухой горох, невкусные консервы, соевые сладости и невесть как затесавшееся «Советское шампанское», пользовавшееся ограниченным спросом среди местного населения лишь дважды в году — на 8 марта и Новый год.

Какая-нибудь плечистая продавщица с двойным подбородком и рыхлой «борцовской» шеей, украшенной красными пластмассовыми бусами, лениво разговаривала с местными старушками, а во времена активной борьбы с самогоноварением торговала ночами водкой по завышенной цене. Теперь всё иначе — прилавки ломятся от разнообразия, заграничное и отечественное производство поражает провинциальных едоков пестротой своих упаковок и диковинными продуктами, нет очередей, а за прилавком можно увидеть вполне симпатичную особу женского пола. И даже появилось название, в отличие от советских времен, когда почти все продовольственные магазины именовались попросту «продмаг». Теперь над входной дверью красовалась вывеска с разноцветными буквами «ЁПРСТ», значение которых было известно только хозяину магазина. А местные жители шуточно называли этот мини-маркет исключительно аббревиатурой «ЁКЛМН».

Вот только раньше, в далекие советские времена, не было окон с разбитыми от взрывов стеклами, и их не забивали фанерой и досками, а фасад магазина не был изрешечен осколками и пулями. А что до изобилия и разнообразия, так всё это было совсем недавно, несколько месяцев назад, пока не началось противостояние Донбасса и Киева, пока не начались боестолкновения между силовыми структурами, подчинёнными властям Украины, и вооружёнными формированиями повстанцев в Донецкой области.

А сейчас на прилавках снова было хоть шаром покати…

Теперешним сельмагом заправляла продавщица, стройная казачка с полной грудью и с «ласковым» прозвищем Людон. Фамилия у продавщицы была под стать её внешности — Молошникова. Казалось, у Людон вместо крови по венам бежит парное молоко, а вместо мозгов у неё — творог со сметаной.

Она была не слишком молода и выглядела старше своих лет, но по-прежнему оставалась привлекательной. В свои тридцать с небольшим она была похожа на всех женщин, видавших виды, хотя внешне отличалась отменной ухоженностью, эдакая задиристо-заманчивая самка с ненасытно-порочным взглядом. Обычно такие женщины не придают значения чувствам и всяким там телячьим нежностям, хотя способны на большую искреннюю страсть. Её можно было смело назвать продвинутой модницей, даже франтихой, пусть местечкового разлива, но всё-таки франтихой, поскольку её манера одеваться, укладывать свои пшеничные кудрявые волосы и наносить макияж явно не соответствовала нормам безславинского представления о гардеробе и внешности современной женщины «бальзаковского возраста». Её весёлый отец-забулдыга Колян, озорно подмигивая парням, ухаживавшим по молодости за его средней дочерью, говаривал:

— Людка моя не девка — лиса-огнёвка, испепелит, оберёт и сожжёт! Раз-раз, по рукам — и в баню, по зубам — и в харю!..

Прямо напротив Людон у самого прилавка стояла Светлана Дмитриевна Верходурова или, как звали её в округе, физрук Лана Дмитрина. Работала Верходурова в местной школе, ученики сочинили про неё стихотворение, которое написали черной краской на туалетной стене:

Весёлая и пьяная — учитель физкультуры,

Вы обладатель потных ног и жирненькой фигуры.

Готова пить, курить и спать «спортивная» Светлана,

Чтоб ни на грамм не похудеть и мужу быть желанна.

Это была «спортивная» женщина неопределённого возраста, мордовка по национальности. Она обладала довольно странным телосложением — длина её плотных ног была явно меньше половины всего её роста, а сильно выпиравшие ягодицы напоминали мешок с мукой, туго перевязанный прочной бечевкой прямо по центру. Маленькая грудь и узкие плечи смотрелись как-то по-детски на фоне короткоостриженной большой головы. Её опухшее лицо было покрыто багровыми пигментными пятнами, выделялись увеличенные носовые пазухи и толстые губы.