Безответные - [15]
- Это ж кто так тебя научил говорить? – с сарказмом пробулькал Дмитрий. – Черти, да? А ну положи меня на место, А ТО УРОНИШ!
Рейко не ослабляла хватку, и пьяный Чегевара болтал в воздухе ногами.
- ПОЛОЖИ! Я СКАЗАЛ! – разозлился Ронин. – И аккуратно, плавно, чтоб. Совсем все вокруг охренели! Сейчас в куски мечом огненным порублю!
Кицуне брезгливо отпустила засаленный воротник, и наёмник рухнул на асфальт.
- Нет у тебя меча, смертный. – Женщина развернулась, и решительно направилась к выходу из переулка.
- Ну, ну… - обиженно хмыкнул Дмитрий. – А у Ама-но-дзаку ты, значит, сама узнаешь – где объект искать.
Кицуне остановилась.
- Я жду тебя, эйбэй китику! – Что означало «животное отродье».
Сезон дождей.
За мокрым стеклом город спешит в ночь.
А в придорожной забегаловке сухо, и на столике холодная банка имбирного пива.
Кубо Сасаки незачем торопиться.
- Комбанва. Наммэй-сама дэсу ка? – Добрый вечер. Вы один? – Официантка деликатно замерла, склонив голову. «Хорошенькая» - мелькает в голове у Кубо Сасаки.
- Хйтори дэсу. – Я один. Отвечает нихондзин. Помедлив, он делает заказ:
- Хитоцу яки-дзакана, хитоцу соба.
- Годзаимасйта. – Спасибо.
Мужчина провожает, поблагодарившую за заказ, официантку взглядом.
Кубо Сасаки не нужно торопиться. В кое-то веки его Маша не ждёт его дома. Она не будет спрашивать «где ты так долго был?» или «Почему от тебя пахнет другой женщиной».
Банка Кирин Ишбан смачно пшикает, мужчина делает пару маленьких глотков и потягивается.
«Нет, это русская жена – была ошибкой. Женщина не должна ничего спрашивать у мужчины возвращающегося домой!» - Еще глоток и Кубо Сасаки проводит ладонью по увлажнившейся, от удовольствия лысине.
Официантка ставит на стол: жаренную на углях рыбу, и тонкую лапшу из гречневой муки.
Мужчина провожает её нежным взглядом.
«Нет. Никогда его любовницы японки, не проявляли чувство собственности по отношению к нему. К НЕМУ – директору синдиката»
Кирин Ишбан приятно холодит руку.
- А я говорю! Мне нужно опохмелиться! У меня всё пересохло! Вот! Видишь? – Возмущал тишину закусочной гайдзин. – Нет, ты посмотри, посмотри! – Продолжал Дмитрий дергать за рукав кицуне. –Вот – м..ЭЭ! – Остановил он её, и, развернув, тыкал пальцем в открытый рот с распухшим языком.
Рейко только закатила глаза. «Алкаш… - Алканавт… »
«Странная парочка». - Подумал Кубо Сасаки. «Нет, хватит с меня русских». В рот пошёл кусок яки-дзакана.
- Ты – алкоголик, через вентилятор тебя! Как только я согласилась работать с идиотом? Твою-то мать!
- А я смотрю, ни черта в тебе от нихондзин не осталось! Молодец! С тобой, наверное, как с гайдзинкой на улицах фотографируются?
- Попридержи язык краснорожий дьявол! Тебе не нужно сей час пить!
-Правильно, собака японская. Мне не пить, мне нужно ОПОХМЕЛИТЬСЯ… О! Пиво!
Наглый гайдзин, выхватил банку Ишбан, у ничего непонимающего Кубо Сасаки. И плюхнулся рядом на сиденье.
- Двинься, желтолицый! – Отчетливо сказал Дмитрий по японски. Русская женщина же – села напротив.
Японец сразу понял, что сопротивляться не стоит. Но Рейко, всё же продемонстрировала на мгновение истинный лик. А Ронин – смяв банку об голову нихондзина, задал вопрос:
- Где Хасихимэ?..
Пятнистого карпа, заглотившего крючок из кровельной жести, тянуло на поверхность.
Как же противно бывает - когда за твои кишки, тебя тянут из-за стола «на выход».
- Брось рыбку, живодер! - Демон, недовольно болтал хвостом, свесившимся с арки ;;;; Ицукусима-дзиндзя.
Ритуальных врат - тории, старейшего синтоистского святилища Ицукусима.
- Трижды проклятый нихондзин! Не видишь? Я медитирую! – Проикал зверски пьяный Дмитрий.
– Что за проклятая страна?..
Чай у вас - разбавленный.
Пиво не хмельное.
От сладостей ваших – зубы пуще, чем от шоколада ломит.
И поудить, тоже нельзя?
- Это же цветной карп! Ему триста лет, невежда!
Брось рыбку, эйбэй китику! – Зашелся в гневе сбивающий с толку.
- Зря в вашей стране, - с придыханием молвил наемник, – взыскивают просветления.
– Рыбалка у вас – под запретом…
- Для дураков – браконьеров!
- Батончиков из сои – даром что изобрели – тоже нет…
И вино – из риса…
Туземцы – одно слово. – С грустью, закончил снимать суши с крючка Ронин.
Пахло морем.
Солнце садилось за горизонт, и внутренний залив принял оттенок коралловых рифов.
Рейко болтала в воде ступнями.
Сегодня она отдыхала.
- Краснорожий дьявол! Проклятое, звериное отродье! Чтоб тебя Дзигокайю забрала! – Голосил демон обмана.
- Детка, на меня это не распространяется, - с хитрой ухмылкой заметил гайдзин.
Держа за хвост Ама-но-дзаку так, чтобы демон не до конца захлебнулся, Дмитрий ввёл крюк:
- Где, твою мать, Хасиме? Куда ты надоумил девчонку? Кто, едрит тебя в дышло, разрешал трогать чужую гражданку? – Ронин, упорно и планомерно дергал морскую леску, а затем отпускал. И снова дергал.
- Не правдааааааааааааа! Принцесса Хасихимэ – японкаааааааааааааааааа! - Глаза демона лезли от боли из орбит. Лапами он царапал священные врата, пытаясь за них зацепиться.
Как вы думаете, возможно ли совместить музыку и кулинарию? А почему нет? Называют же архитектуру "застывшей музыкой". Может и кулинарию, как-нибудь так назовут. Чем она хуже? А если это кулинария каннибала? Именно поэтому...
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.