Безоружна и очень опасна - [2]

Ладно, на сегодня все. Домой. Ия, наверное, заждалась. Совсем времени нет побыть с девочкой. Так и растет без отцовского внимания. Да что там растет — уже взрослая стала, красавица, в мать пошла.

Вдруг вспомнился тот злополучный вечер, словно вчера все это было. Пришел с работы поздно, удивился: Нади нет дома. Только прилег на диван — звонок, снял трубку, услышал голос жены. Она сразу, без предисловий, сказала коротко: не жди, уезжаю с Виктором, насовсем, береги дочь. Я еще услышал всхлип, потом короткие гудки. И все, словно не было у нас с этой женщиной ничего — ни дома, ни дочери, ни любви.

Я помню, Виктор приходил к нам, как к себе домой. Весело садился за стол, ел, пил, смотрел телевизор, со мной держался запанибрата, с Надей — шутливо-изысканно, Ие обязательно вручал шоколадку. Привела его к нам в дом сама Надя, представила как товарища по работе, страшного неудачника в личной жизни и талантливого изобретателя новых лекарств. Разве мог я тогда подумать, что между ними произойдет что-либо серьезное? Надя — по-девичьи стройна, изящна, огромные карие глаза оттеняли белизну лица и блеск гладко зачесанных волос. Ее так и называли — кареглазая цыганочка. Он — полная противоположность: невысокого роста, широкоскулый, с глубоко сидящими маленькими глазками. Разговоры, которые он заводил, были какими-то пустыми, отвлеченными, он перемежал их анекдотами и первый закатывался от хохота. Я видел, что он старался создать о себе впечатление как о друге дома, человеке легком по характеру, на помощь которого всегда можно рассчитывать. Сейчас-то я понимаю, что он, скорее всего, просто темнил, играл, чтобы и мыслей у меня не было относительно близости его и Нади.

Обиднее всего был этот обман. Допускаю, полюбили друг друга — чего в жизни не бывает. Но скажите честно: так, мол, и так, судьба связала нас. Я понял бы, хоть и больно терять любимого человека. Но тут ведь голову морочили, почти открыто рога наставляли — разве такое прощается? Ну да Бог с ними. В прошлом году я получил от Нади письмо. Это спустя почти десять лет! Пишет: живут в Калифорнии, в Сакраменто, недалеко от Сан-Франциско. Свой дом, две машины, растет сын. Надя просила простить ее да еще отпустить к ней хотя бы ненадолго дочь.

Я ничего тогда Ие не сказал — она готовилась поступать в университет, уже подала документы. Узнай она о письме матери, могла разволноваться, расстроиться, не дай Бог, дело с поступлением сорвалось бы. Сейчас учится на одни пятерки, изучает английский. Недавно попросила, чтобы я рассказал ей о матери. Поборол в себе горечь обиды, сказал, что мать ее — хорошая, заботливая, ласковая. «Почему же она бросила тебя, нас?» — спросила Ия. Голос ее дрожал, я видел — вот-вот заплачет. Тогда я рассказал о письме, дал адрес матери, сказал, что, если хочет, может съездить к ней. «Нет, — отрезала Ия, — пусть будет так, как есть».

С тех пор мы с Ией о матери не говорили ни разу.

Ладно, хватит об этом, а то совсем раскисну. Может, прав был Валентин Сергеевич, наш главный прокурор, когда сказал однажды: «Жениться тебе надо, Андрюша, а то так бобылем и помрешь»?

Чего греха таить, задумывался я об этом уже не один раз. Но, во-первых, стоящей женщины я так и не встретил, а во-вторых, не знал, как отнесется Ия к той, кого приведу в дом, примет ли ее сердцем.

От работы до дому мне рукой подать — минут двадцать неспешной ходьбы. При желании можно добраться за четверть часа. Когда Ия дома, я тороплюсь, чтобы ее застать и успеть перекинуться с ней хотя бы парой слов. Перед уходом я всегда звоню по телефону и если слышу голос дочери, то уже не мешкаю, быстро собираюсь — и вперед на пятой скорости.

Вот и сейчас — набираю домашний номер.

— Папуля, ты? — сразу спрашивает Ия, будто видит меня на противоположном конце провода.

— Я — Бегу, — отвечаю и кладу трубку, чтобы не тратить зря время.

Тут я вспомнил, что обещал вечером позвонить Татьяне и договориться о встрече. Ну, раз дал слово, надо его держать. Таня — моя студентка, третьекурсница. Я ведь еще в институте преподаю, как принято сейчас говорить, на почасовой оплате. Ничего, пока тяну, лишние деньги не помешают. Ия — модница, как все в ее возрасте, а на тряпки денежки нужны. Не хочу, чтобы дочь в чем-либо нуждалась.

Вчера после лекции Таня подошла и сказала, что у нее ко мне серьезный разговор и что она хотела бы встретиться и поговорить тет-а-тет. Я очень тогда торопился и не мог уделить ей внимания. Тогда она попросила меня позвонить ей домой. Естественно, я пообещал. Сунув мне записку с телефоном, она убежала.

Зная, что она живет где-то неподалеку, я решил с ней встретиться и по дороге обсудить ее проблемы. Я набрал ее номер. Таня ответила тотчас и согласилась встретиться на улице у ближайшей трамвайной остановки.

Одеться, выключить свет, закрыть за собой двери и выйти на улицу было делом минуты. Девушка уже ждала меня в условленном месте. Выглядела она очень элегантно, джинсовый костюм плотно облегал стройную фигурку. «Ничего не скажешь, довольно эффектна, — оценил я ее мысленно, и это было для меня неожиданно, ведь в институте я вижу ее не менее двух раз в неделю и никогда ничего особенного в ней не замечал, а скорее, просто не обращал на нее внимания. — Интересно, что ей нужно от меня».