Безопасный жалобщик - [43]

Я уверен, что Харис Гайнутдинов сохранит это сообщение для внуков, как убедительное свидетельство торжества своего правого дела. Более того, я не сомневаюсь, что он завещает им быть такими же непримиримыми к недостаткам и не проходить мимо, как и он сам.

Но я, как человек постарше Хариса и с большим житейским опытом, сделаю из этой истории свои выводы. Я буду писать фельетоны значительно осторожнее. Буду прямо и косвенно намекать читателю, что когда фельетонист призывает немедленно и активно бороться с недостатками, не нужно понимать его буквально. Не следует тут же кидаться зажигать фонари, убирать с дороги бревна, заносить свои критические замечания в книги жалоб и благодарностей.

Свои поступки надо хорошо обдумать. Надо взвесить последствия и застраховать себя от неприятностей. Надо осторожно расспросить жителей переулка, не звонил ли уже кто-нибудь из них куда следует насчет фонаря. Собрать на дороге небольшой слет попутных водителей и голосованием определить ответственного за уборку бревна. А наводить в магазине порядок только при поддержке заранее мобилизованных свидетелей.

Если же мне скажут, что при таком подходе я превращусь из фельетониста в его прямую противоположность, отвечу: вы абсолютно правы! И тут же побегу искать свидетелей моих добрых намерений, в которые входило прямо и недвусмысленно, хотя и с некоторыми оговорками, сообщить, что безумству храбрых поем мы песню.

ПОРА И ЧЕСТЬ ЗНАТЬ

На днях в троллейбусе под давлением окружающей среды я наступил на ногу солидному гражданину.

— Медведь! — воскликнул солидный.

— Сами вы медведь! — не остался я в долгу.

— Ах, так, — сказал он, — в таком случае я вызываю вас на дуэль.

— Отлично! — сказал я. — Будем драться на шпагах. Куда прикажете прислать моих секундантов?

— В Рижский институт сложных конструкций…

— А как ваша фа…?

Но он уже вырвался из троллейбуса.

В тот же день два моих секунданта вылетели в Ригу с поручением отыскать этого человека.

— Он там, в институте, — сказал я им, — наверняка самый чувствительный в смысле чести. Найти его будет довольно просто.

Вернулись они через сорок восемь часов усталые и злые.

— Ну и работку ты нам задал! — упрекнули они меня. — Не мог придумать чего-нибудь полегче.

— А в чем дело? — спрашиваю.

— А в том, что у них в институте вопрос о чести фундаментально кое-кем запутан.

И тут я узнаю от секундантов довольно любопытные факты, которые постараюсь изложить своими словами.

Так вот, Министерство высшего и среднего специального образования СССР решило проверить работу Киевского и Рижского институтов сложных конструкций. Работники государственной инспекции вузов должны были сперва направиться в Киев, а уж потом в Ригу.

В Рижском институте приняли смелое решение: направить двух доцентов в глубокую разведку. Пусть, мол, съездят в Киев, понаблюдают, как идет проверка в Киевском институте, изучат характеры, привычки и личные особенности членов комиссии, а также выявят содержание всех контрольных вопросов.

Доценты-разведчики, явившиеся под благовидным предлогом в расположение своих коллег-киевлян, энергично взялись за выполнение особого задания.

По нескольку раз в день из Киева в Ригу летели их телефонные донесения о каждом шаге и вздохе проверяющих.

— Улыбнулись…

— Нахмурились…

— Заказали компот на третье…

— Играли в шахматы…

— Обратили внимание на физподготовку…

Содержание контрольных вопросов передавалось с особой тщательностью.

В Рижском институте донесения разведки аккуратно записывались, а затем изучались лицами, ответственными за операцию под кодовым названием «Честь». Задача стояла до предела ясная: любой ценой не посрамить чести родного вуза, доказать министерству, что здешние студенты и преподаватели не лыком шиты. Хотя надо сказать, что учебная работа в этом вузе и так была поставлена неплохо, но, видно, уж очень хотелось блеснуть…

Накануне приезда комиссии (кстати, приехали не те, кто заказывал компот) преподаватели выпускных курсов по указанию своих деканов проводили усиленную подготовку к предстоящей проверке. Студентам заранее указывали на неисправности, которые под взглядами проверяющих нужно будет найти в приборах, готовили спортсменов-разрядников для демонстрации рядовых спортивных достижений, диктовали готовые решения контрольных задач, которые оставалось только на виду у комиссии переписать из конспектов в контрольные…

Даже мастера шпаргалки испытывали чувство неловкости и краснели. А крепкие студенты стали откровенно осуждать предстоящую театрализованную постановку. Тогда духовные наставники им сказали:

— Ваша студенческая гордость не позволит уронить честь нашего института! Поймите, что мы идем на это во славу нашей альма-матер. Разве может быть для нас с вами более благородная цель? Смотрите только, чтобы не было повальных пятерок. Это тоже нехорошо. Могут не поверить.

…Секунданты доставили мне также письма студентов-выпускников Рижского института, в одном из которых, в частности, говорится:

«Администрация и партком превратили проверку в большую фикцию, разыграли тщательно отрепетированный спектакль, стараясь обмануть инспекцию, министерство, а в их лице государство. Эти действия ректор и деканы объясняли как вынужденные. Мол, на это они идут ради высокой цели».