Безоар - [11]

Пока Артык копался в поврежденном двигателе, Яррет и Мурин молча стояли рядом. Разговаривать не хотелось, точно в присутствии мертвого. Оба чувствовали даже не законное раздражение по поводу глупой аварии, а какое-то странное смятение, будто их неожиданно подвергли нелегкому испытанию на прочность. Небо между тем стало постепенно светлеть: наставало утро. Развалины с приближением утра переставали быть страшными. Однако смятение оставалось. И когда Артык наконец пригласил их садиться обратно в машину, они с облегчением это сделали, стараясь не оглядываться на жуткое место.

В машине к Яррету вернулась разговорчивость. Он ожидал, что необычное происшествие встряхнет его молчаливых попутчиков. Но они еще больше замкнулись, как только машина вновь выехала на дорогу. Яррету это не понравилось. Ему хотелось обсудить странный инцидент. Но непонятное молчание Мурина сбивало его с толку. Он чувствовал, что тот не расположен говорить, и совсем уже было смирился с этим, как вдруг Мурин заговорил.

Вы не разобрали, что говорили они там друг другу? — спросил он из темноты.

— Кто?

Совы.

— Совы?

Рассказывают про Бахрама, великого царя иранского, — сказал в темноте Мурин. Однажды услыхал он разговор сов в развалинах одного из разрушенных им городов и попросил растолковать услышанное. «Если продлится правление этого царя, — говорили между собой совы, — страна покроется развалинами, и все совы станут счастливыми»…

Яррет молчал. Молчал и Мурин. Впереди на дороге показался ослепленный светом фар суслик, едва успел отпрыгнуть из-под несущихся колес.

Большую часть территории нашей республики занимает пустыня, — прервал молчание Мурин. Поэтому можете себе представить, во что автоматически превращается здесь каждый крик.

И вслед за этим возник из темноты новый его вопрос: — А как вы думаете, ушел бы Он в такую пустыню?

Яррет не ответил. Это было слишком сложно, он не понимал.

Мурин вздохнул в темноте.

Сразу по приезде Яррет почувствовал себя плохо. Это был первый раз, когда он чувствовал себя плохо за свое пребывание здесь. Что-то тяжелое подкатило к желудку. Друзья посоветовали ему пить побольше жидкости, особенно крепкого зеленого чаю, — было подозрение на пищевое отравление. Он послушался их совета и, пока писал свой меморандум, выпил несметное количество маленьких пузатых чайников, полных невыносимой горькоты напитка. Это помогло. Тяжесть в желудке вскоре прошла, оставив вместо себя тянущее ощущение пустоты. Он закончил свой меморандум в срок.

В банке ему сообщили, что Мурин неожиданно вышел в отпуск и куда-то удалился. Яррет спросил что-то о совах, его не поняли, попросили повторить. Он не стал, помедлил, поехал домой собирать чемодан. На следующее утро вылетел в Лондон. Еще до взлета уснул, но через какое-то время внезапно пробудился. Внизу была пустыня, и ему показалось, что он слышит, как там, среди длинных редких барханов, Мурин кричит.